Со временем их набралось внушительное количество. Можно предположить, что, раз люди считают собственные воспоминания правдивыми, они не признают, что помнят то, чего никогда не было. Многие ложные воспоминания родом из нашего раннего детства; воспоминания о полете по комнате легче объяснить искаженными представлениями о реальности у маленьких детей. И достоверность подобных воспоминаний снижается по мере взросления, когда человек начинает осознавать происходящее. Но ложные воспоминания бывают и у людей с нормальной памятью и представлениями о реальности.
Профессор психологии Свейн Магнуссен, посвятивший свою научную деятельность в основном ложным воспоминаниям, сам был их жертвой. Долгое время он был уверен, что в молодости нарушил закон.
«Мы поехали на маленькой машине из Осло в Копенгаген. Машина сломалась. Я совершенно четко помню, как мы столкнули ее с причала в воду. Я даже помню, что причал был деревянным, хоть и уверен, что в Копенгагене таких нет», — рассказывает Свейн Магнуссен, ныне почетный профессор Университета Осло.
Целых 30 лет он думал об истории с машиной как о пикантном случае из жизни. Ведь избавляться от автомобилей таким образом все-таки незаконно. И как-то он встретил на вечеринке одного своего приятеля — именно он тогда купил машину, а также позаботился о ее продаже старьевщику. Значит, она вовсе не утонула!
«В какой-то момент у меня появилось четкое воспоминание, как мы сталкиваем ее с причала. Вероятно, такую возможность мы обсуждали. И когда я себе это представил, картина запечатлелась в моей памяти как реальное событие», — говорит Магнуссен.
Его история подтверждает один бесспорный и малоприятный факт: далеко не всегда правдой является то, что мы, как нам кажется, пережили в реальности. Иногда в наших воспоминаниях нет ни грамма истины.
Ложные воспоминания образуются разными способами. Иногда мы просто «крадем» чужие. Например, известно, что после сеансов групповой терапии ветераны войн присваивают себе рассказы других участников. А кого-то так захватывает чужая интересная история, услышанная за обедом, что она занимает место в памяти как личная. Иногда мы точно не знаем, является ли некое повествование просто историей, рассказанной друзьями в детстве, или нашим собственным впечатлением — а может, мы просто видели на фотографии то, о чем говорим? Ложные воспоминания рождаются, когда мы смотрим телевизор, посещаем сеансы групповой терапии, обсуждаем с братьями и сестрами события детства. Значит, на собственную память полагаться нельзя?
«Почему одни люди более предрасположены к созданию ложных воспоминаний, а другие нет — то есть что именно отличает людей с ложными воспоминаниями — об этом сведений нет. Можно предположить, что те, кто очень четко представляет свою жизнь и все помнит, не имеют ложных воспоминаний, но это не так. У них ложные воспоминания тоже бывают», — говорит Свейн Магнуссен.
Невероятные истории «Архива ложных воспоминаний» обнажают истинную достоверность нашей памяти. Воспоминания реконструируются, они пластичны и вовсе не похожи на текстовый документ на компьютере или четкие снимки камеры мобильного телефона. Память логичнее сравнить с театром, где все время ставят новые версии одних и тех же пьес. В каких-то постановках у героини красное платье, а в новой версии — синее. Меняется актерский состав, а сюжет регулярно претерпевает изменения, порой весьма радикальные. Иногда мы видим то, что случилось на самом деле, но бывает и так, что всю картину мы придумываем и воображаем сами. В театре памяти случаются странные подмены.
Каждое наше воспоминание балансирует между правдой и вымыслом. У большинства воспоминаний основное содержание базируется на достоверных событиях, однако, обращаясь к ним, мы каждый раз их реконструируем. Во время реконструкции мы заполняем пробелы наиболее вероятными фактами. Деталями нам служит «склад с реквизитом», и это процесс бессознательный, мы о таких вещах даже не задумываемся. Мозг работает эффективнее, ведь у нас отпадает необходимость хранить пережитые события в оригинале на кинопленках. Мы храним отдельно информацию о людях, вещах, ощущениях, поступках — в единой сети воспоминаний их крепко фиксирует гиппокамп. Таким образом высвобождается место, а у наших мыслей расширяются границы свободы. Мы вовсе не рабы собственных воспоминаний и все время активно ими пользуемся
[49]. Но у гибкости есть цена: простота подмены информации. Например, в 1995 г., когда в Оклахома-Сити прогремел взрыв, свидетель дал показания, что видел двух преступников. По его мнению, они состояли в сговоре и арендовали машину, с помощью которой Тимоти Маквей убил 168 человек. Так началась охота за несуществующим человеком. Свидетель — сотрудник фирмы, предоставляющей автомобили в аренду, — видел двоих. Но это было на следующий день после визита террориста, и один из них был слегка похож на Маквея. Таким образом, у свидетеля в голове смешались оба события. Он перепутал Маквея с одним из двух ни в чем не повинных клиентов, обратившихся в фирму днем позже
[50]. Память того свидетеля не хуже, чем у большинства. Просто обычно на такие вещи, как время визита клиента, люди внимания не обращают.
В повседневной жизни подобная путаница не имеет значения. Если придирчиво рассмотреть каждое воспоминание, разобрать до мельчайших подробностей и сравнить, например, с видеозаписью, мы выявим массу недостатков. Представьте себе свой офис, классную комнату или магазинчик по соседству; вероятнее всего, вы не опишите их до мельчайших деталей — на каких местах стоят книги на полке, как обвивает кафедру провод от зарядки, где стоит чашка кофе и как играют на стенах падающие из окна лучи света. Тем не менее информация из воспоминаний кажется нам вполне заслуживающей доверия. На нашем «складе с реквизитом» достаточно воспоминаний о кофейной чашке и зарядке мобильного телефона — их нужно лишь достать и разместить на нужном месте. Если вы выступаете перед большой группой людей, вы не запомните лицо каждого зрителя. Однако, если попытаться воскресить событие в памяти, в зале окажется полно людей. Атмосфера не изменится, а зрителей сыграют статисты, набранные по закоулкам памяти.
На самом деле люди с очень хорошей автобиографической памятью при запоминании деталей показанной им картинки сделают больше ошибок, чем основная масса людей, — таков результат исследования, проведенного Элизабет Лофтус и ее коллегами
[51]. Видимо, люди с хорошей памятью пользуются всеми возможностями своего личного театра. У них широкий репертуар воспоминаний, а также масса шансов слегка переборщить во время реконструкции. На создание ложных воспоминаний влияет множество факторов: чем больше прошло времени, тем больше вероятность, что в память прокрадется нечто ненастоящее, как машина, которую столкнули с причала 30 лет назад. Временной аспект очень важен: мы редко ошибаемся в том, что случилось вчера, а вот у прошлогодних событий контуры уже более размытые. При этом относительно обыденные события легче превратить в ложные воспоминания, чем волнующие и необычные.
