При рассмотрении 300 уголовных дел, когда подсудимого позднее освобождали по результатам ДНК-теста (работа так называемого Innocence Project
[60]), оказалось, что свидетель указывал на невиновного человека в трех случаях из четырех и тому выносили обвинительный приговор. Свидетель был абсолютно уверен в том, что видел, как тот самый человек убегал с места преступления, угрожал жертве пистолетом, или предоставлял иные показания, имевшие правовые последствия. Свидетели действовали из лучших побуждений и не преследовали личную выгоду, указывая на невиновного, — просто в их воспоминания закрались ошибки.
В качестве эксперта профессор Свейн Магнуссен принимал участие в нескольких судебных процессах и даже запустил в Норвегии образовательный проект для судей и адвокатов. Он написал хороший труд по психологии свидетелей: «Психология свидетеля. Надежность и достоверность в повседневной жизни и в зале суда» (норв. Vitnepsykologi. Pålitelighet og troverdighet i dagligliv og rettssal
[61]). Свейн сталкивался с двумя рассмотренными в Норвегии делами об убийстве: трупа или пропавшего без вести человека не было — судя по всему, поводом послужили ложные воспоминания. Кроме того, есть множество случаев, когда люди утверждали, что подвергались различного рода сексуальному насилию, а позднее оказывалось, что подобные происшествия были в принципе невозможны.
Как же получается, что граница между фантазией и воспоминанием стирается и правдой становится то, что на самом деле ей не является?
«Это нам просто-напросто неизвестно, — говорит Магнуссен. — Предполагаю, ложные воспоминания есть у большинства из нас. Мы помним то, чего на самом деле с нами никогда не случалось. Как правило, это несущественные мелочи, на которые мы и не обращаем внимания. О ложных воспоминаниях говорил еще Фрейд, но, разумеется, в кресле психотерапевта они не имеют никакого значения. А вот в зале суда приводят к серьезным последствиям».
Написав книгу о психологии свидетелей и ложных воспоминаниях, Магнуссен получил множество обращений от людей, ходивших на сеансы терапии, которым помогли «вспомнить» нападение.
«Ложные воспоминания становятся причиной реальных травм. У некоторых людей они едва не разрушили всю личную историю и отношения с окружающими».
Воспоминания о серьезных травмах очень редко всплывают из ниоткуда после многолетнего забвения, и большинство действительно переживших насилие жертв не пребывают в счастливом неведении.
В одном исследовании приняли участие 175 человек обоих полов, насилие над которыми в детстве было доказанным фактом: зафиксировано, что все они всегда знали, что с ними случилось. Воспоминание о пережитом нападении не всплыло случайно во время сеанса терапии. 170 человек отрицательно ответили на вопрос, был ли в их жизни период, когда они совсем не помнили, что с ними произошло
[62].
«Почти немыслим тот факт, что кто-то вдруг вспомнит нечто подобное, уже будучи взрослым человеком», — говорит он.
И наоборот, бывает, что психотерапевт непредумышленно берет на себя роль авторитета в белом халате и доводит фантазии до крайней точки — так они превращаются в воспоминания.
Если у вашего знакомого вдруг из ниоткуда появилась история о насилии в детстве, это необязательно ложное воспоминание. Вытеснение способно приобретать и другие формы. Бывает, что человек не признается самому себе и окружающим в том, что с ним случилось, однако знание остается глубоко внутри. Или же жертва столь радикально переписывает жизненный сценарий, что событие остается в редко открываемой главе, для того чтобы поддерживать отношения с насильником, с которым жертва каким-то образом связана.
У Адриана Пракона было очень четкое ложное воспоминание об Утёйе. Последнее, что он видел до того, как в него попала пуля: совсем рядом с ним застрелили его знакомую. Так он думал, пока не начал писать книгу, — как выяснилось, все было совсем по-другому. Его знакомая действительно погибла, но не рядом с ним. В нее стреляли, и она скончалась от ран на другом конце острова.
«Я четко осознал, что это она, но девушка, которую на самом деле убили рядом со мной, совсем не похожа на ту, про кого я думал. Даже цвет волос другой — общим для них был лишь женский пол. Когда я понял, как сильно ошибался, я пересмотрел все воспоминания о том событии, каждую минуту. А что, если мне нельзя было полагаться на то, что я увидел?» — говорит он.
Можно — и до мельчайших подробностей, как показал разбор всех доказательств в зале суда. Он неверно запомнил лишь эту критически важную деталь.
Но как Адриан вообще ошибся в столь важном вопросе?
«Вероятно, долю секунды он думал о ней, а затем девушку внезапно застрелили. Может быть, он боялся, что убили его подругу, — этого было достаточно. То, что он себе лишь вообразил, стало воспоминанием — столь ярким, что казалось настоящим», — объясняет специалист по травмам Инес Бликс.
Одно дело — как у жертв преступлений формируются совершенно неверные представления о случившемся. Преступники — другое дело. Возможно ли в принципе признать факт того, что человек не совершал?
«Меня уже ничем не удивить», — говорит Лофтус.
Она провела множество экспериментов с ложными воспоминаниями и годами следила за развитием этой научной области.
«Согласно результатам нашей последней работы, невиновные люди при длительной депривации сна признаются, что в молодости совершили преступление. Как оказалось, при нехватке сна на человека легче оказывать давление», — говорит Лофтус
[63].
Невероятно, в чем люди в принципе готовы признаться — даже и при достаточном количестве сна. Это продемонстрировали в ходе весьма необычного эксперимента канадские ученые Джулиа Шоу и Стивен Портер. Они смогли убедить целых 70 % своих испытуемых, что те в молодости совершали такие уголовные преступления, как кражи и вооруженные нападения, хотя в действительности оснований для таких утверждений нет. Как такое возможно? Вы же не согласитесь без колебаний с тем, что совершили в молодости столь серьезный проступок? Участников эксперимента убедить удалось. Они весьма подробно описывали эти события, и их рассказы были столь же яркими, как настоящие воспоминания. Ученых результаты тоже поразили. Вначале они планировали провести эксперимент на 70 испытуемых, однако, побеседовав лишь с 60 студентами, завершили его, поскольку накопили достаточное для проведения статистического анализа количество ложных воспоминаний. Как им это удалось? Как и в случае с другими экспериментами, они начали подбирать истории из жизни испытуемых времен юности — настоящие и выдуманные. Они договорились с родителями участников эксперимента: те в деталях пересказали ученым реальные события и предоставили подробности, касающиеся периода взросления их детей. В каком городе они жили на момент мнимого преступления, как звали их лучших друзей. Эту информацию вплели в первое описание выдуманного происшествия, придавая ему налет достоверности, а дальше историю раскручивали участники эксперимента
[64].
