Эксперименты, проводимые Лофтус и вдохновленными ее примером коллегами, в ходе которых была зафиксирована способность людей создавать ложные воспоминания, имеют важнейшее значение для применения права. И то, что мы запомнили как свидетели, и то, что нам кажется подозрительным, больше не рассматривается как неоспоримая правда и достоверный факт. Без Лофтус обвинительный приговор получило бы множество невинных людей. В этом вопросе американская судебная система претерпела фундаментальные изменения, и сейчас в залы суда все чаще приходят психологи, чтобы разъяснить присяжным, что такое ложные воспоминания. Верховный суд США признает факт наличия ложных воспоминаний, но рядовые жители страны, становящиеся присяжными, по-прежнему не знают, насколько искаженными и ошибочными бывают воспоминания.
«Когда в 1970-е гг. я начинала работать с ложными воспоминаниями, я хотела делать что-то имеющее практическое значение. И разумеется, лично для меня огромное значение имеет тот факт, что моя работа помогла изменить судебную систему США», — говорит Элизабет Лофтус.
В США культура допроса фокусируется на признании. Полицейские довольно грубыми методами выбивают из людей признания в том, чего они и не могли совершить. Например, в Центральном парке Нью-Йорка изнасиловали женщину, и в содеянном признались пять мужчин, в деталях описав произошедшее. ДНК-тест выявил, что виновного среди них нет.
Норвежский центр по правам человека находится в Вике
, всего в паре шагов от Национального музея, — из центра открывается вид на Осло-фьорд. Там нет занимающихся вопросами памяти ученых. Там никто не тратит время на то, чтобы вызубрить бессмысленные слова, а затем посчитать, сколько удалось запомнить, — ни под водой, ни на суше. Там работают юристы, политологи — и один полицейский. Последний встретился с нами в маленьком конференц-зале на втором этаже. Как здесь оказался человек, расследовавший убийства?
Все началось с дела Бригитты Тенгс. Асбьёрн Раклев
[65] прочел сотни докладов о своей работе, но каждый раз рассказывает об убийстве Бригитты Тенгс и судебной ошибке, коснувшейся ее двоюродного брата. Это одно из самых известных дел в истории Норвегии, но для Асбьёрна Раклева это часть личных воспоминаний и личного сценария; благодаря делу поменяла направление вся его жизнь. Поздним вечером в мае 1995 г. трагически прервалась жизнь 17-летней жизнерадостной девушки с острова Кармёйя. Через несколько лет применявшиеся во время расследования убийства методики допроса стали историей. Бригитта была образцом невинности, ее фотография — на девушке надет норвежский национальный костюм, красивые светлые волосы волнами струятся по плечам — долгие годы мелькала на страницах газет, на момент написания книги убийство остается нераскрытым
[66]. Полиция столкнулась с убийством, совершенным неизвестным преступником на острове, где проживает довольно мало людей, — в весьма безопасном месте. Когда в поле зрения полиции попал двоюродный брат Бригитты, началось его преследование с целью как можно скорее раскрыть дело. Была лишь одна загвоздка: он отказывался признаться в совершении убийства. На допросах следователи пытались расколоть его.
По американским гангстерским фильмам всем нам знакома игра «хороший коп, плохой коп». Методы, применявшиеся в те времена, когда Асбьёрн Раклев только начинал свою карьеру следователя, очень напоминали те, что мы видим в кино: грубый тон, высказывания типа «Мы знаем, что это сделал ты, и сбор доказательств — это лишь вопрос времени». Проводились долгие допросы без перерывов, арестованного сажали на более низкий стул, поэтому на следователя ему приходилось смотреть снизу вверх. Стул, как правило, был хлипким и расшатанным — он понимал, что здесь люди сидят подолгу, а потому отпираться смысла нет. Подозреваемый сперва беседовал лишь с одним следователем, чтобы сформировалась своего рода зависимость, и тот имел право прервать допрос — принести воду, еду, кофе, салфетки. Постепенно подозреваемый смог ему довериться. Пытаясь вызвать доверие, следователь использовал физический контакт: например, клал руку на плечо.
«Методам ведения допроса мы учились у опытных следователей. Стандартизированного метода не было — у каждого был свой фирменный прием. Мы копировали методики допроса у американцев и черпали вдохновение из всех доступных источников, способных подсказать, что такое допрос, — в том числе из фильмов и сериалов».
Что же произошло, когда полиция начала подозревать в убийстве Бригитты ее же двоюродного брата? Следователи изолировали его. С ним попеременно беседовали только два человека, устраивая долгие допросы. Как они ему объяснили, он, вероятнее всего, вытеснил из памяти совершенное убийство — содеянное было слишком ужасным поступком. Они готовы были помочь вернуть воспоминания. Ему просто необходимо представить, что бы он сделал на месте убийцы — ну, чисто теоретически. Похоже на наш эксперимент, когда мы убеждали редактора в реальности полета на воздушном шаре? Это не совпадение. Методы, с помощью которых ученые пытаются внедрить в головы испытуемых ложные воспоминания, они позаимствовали из комнат для ведения допроса.
На двоюродного брата девушки давили изоляция и отчаянное положение. Ему пообещали вознаграждение в обмен на сотрудничество со следствием. Время, проведенное со следователями, постепенно стало источником желанного общения с людьми. Он оказался внутри пузыря, сжимаемого следователями. Со временем реальностью стало то, что происходило в комнате для допросов. Он пошел на сотрудничество. Проводил мысленные эксперименты, представил себе то жестокое преступление. Собственные представления о реальности начали вызывать у него сомнения. Неужели он и правда вытеснил воспоминание? То, что он помнил про тот вечер, — как ехал домой из города — на самом деле просто выдумал потом, чтобы скрыть реальный — совершенно невероятный — поступок? Перед ним ставили все более конкретные задачи. Так, его попросили написать рассказ об убийстве. Двоюродный брат Бригитты предоставил несколько возможных сценариев. Он вырос на Кармёйе. Хорошо знал местность и с легкостью представил себе дом, вереск, тропу. От напряжения его захлестнул адреналин — это чувство всем нам знакомо. Хорошо составленный рассказ поощрялся материальными благами и общением со следователями. Коробка салфеток, пододвинутая поближе. Поставленный почти рядом стул. Рука, незаметно оказавшаяся на его плече. Кто-то понимающий. Обнаружились поразительные совпадения между изложенной письменно теорией и ходом событий, реконструированным следователями с помощью других доказательств. Юношу убедили признаться в убийстве, хотя обнаруженные на месте преступления образцы ДНК принадлежали другому человеку.
Выделяют три различные формы ложных признаний. К первой относятся добровольные: люди признаются в том, чего не совершали, чтобы привлечь к себе внимание или чтобы взять вину на себя (кто знает, может быть, они чувствуют себя избранными богом). Затем идут вынужденные ложные признания. Их совершают после пыток или длительного давления. Подозреваемые признаются в преступлении, просто чтобы поскорее вырваться из-под прессинга, надеясь, что суд вернет им доброе имя. Зачастую они ошибаются. Сделанное ранее признание преследует их и становится доказательством вины. Третья форма: люди сами верят тому, в чем признаются, — таким образом, формируется их личное ложное воспоминание. К какому именно типу относился двоюродный брат Бригитты, никто точно не знает. Находясь в изоляции, он, вполне вероятно, ненадолго присвоил себе рассказ, в котором сам же сыграл роль насильника и убийцы. Ему во всяком случае он показался правдивым, хотя эпизодического воспоминания о поступке у него не было. Признание немедленно повлекло за собой вознаграждение — разумеется, не полную свободу, но возможность контактировать с внешним миром. И вскоре после этого он отказался от показаний и твердо стоял на своем: он невиновен.
