«Из-за нехватки знаний в области психологии сотрудники работают со свидетельскими показаниями без должной дисциплины — ее правила кажутся естественными, когда речь идет о физических доказательствах», — говорит он.
Представьте себе обычный современный детективный сериал, в котором расследуют убийство. На месте преступления буквально роятся криминалисты в белых или синих защитных костюмах и масках. Они аккуратно ходят и собирают доказательства пинцетом, складывают их в подписанные пакеты, а затем отправляют на сложный анализ. Асбьёрн Раклев показывает фотографию: красивая лесная тропа, покрытая свежайшим, бархатисто-мягким снежным ковром. На переднем плане — полосатая оградительная лента.
«Под снегом лежат улики, главное — не затоптать их. Каждый шаг оставит искажающий правду след. То же утверждение справедливо для свидетельских показаний», — говорит он.
Большую часть информации о свидетелях, признаниях и работе следователя мы почерпнули из книг и телесериалов, где работа памяти показана неверно.
«Детективная литература определенно поспособствовала созданию ошибочных представлений о том, как работает человеческая память. Например, в книгах редко задается вопрос о том, рассказывает ли свидетель правду и все ли он правильно помнит», — говорит Йорн Лиер Хорст, бывший старший следователь полицейского округа Вестфолд и автор детективов-бестселлеров.
Его книги переведены на ряд языков, в том числе японский и английский
. В апреле 2016 г. он получил польскую почетную премию за реалистичное изображение полицейской работы в произведениях.
Психология свидетеля — важный сюжетный элемент романа «Завязанные глаза» (норв. Blindgang)
[68], где (не раскрывая слишком много информации) постепенно выявляется ложное воспоминание. А если ознакомиться заранее с литературой по психологии свидетеля, в процессе чтения книги удастся отыскать ниточки, ведущие к ложному воспоминанию — для сюжета оно имеет решающее значение. В книгах Хорста, прошедшего курс обучения от Раклева, нашлось место и методу KREATIV.
«В детективных романах и фильмах методы допроса показаны абсолютно неверно. Столь грубо вести себя со свидетелем, перебивать его на середине предложения, угрожать — так полиция не работает, если пытается узнать правду. И зачастую авторы книг допускают еще одну грубейшую ошибку — в жизни такого попросту не бывает. Мы никогда не опрашиваем сразу двух свидетелей. По телевизору часто показывают, как следователь беседует, например, с супружеской парой. Мы бы такого не допустили. Разумеется, муж и жена дали бы показания независимо друг от друга», — говорит Хорст.
По его мнению, многие свидетели преступлений очень сильно удивятся, узнав, как мало они на самом деле помнят, если сравнивать с тем, как это преподносится в художественной литературе.
«Свидетельские показания ненадежны, потому что люди очень часто допускают ошибки
[69]. Только начав работать в полиции, я занимался громким делом об убийстве: целых четыре очевидца видели человека на мопеде. Проблема была в том, что показания очень сильно отличались друг от друга. Некоторые даже запомнили номер мопеда. Оказалось, что самое корректное описание мопеда убийцы — ныне осужденного — дал свидетель, страдающий дальтонизмом», — говорит Хорст.
Как выглядел бы сериал CSI с экспертами по психологии свидетелей? Они наверняка не совершили бы ту же ошибку, что и стокгольмская полиция, когда министра иностранных дел Швеции Анну Линд убили ножом на эскалаторе торгового центра NK. Свидетелей немедленно отвели в служебное помещение, где они вместе ждали допроса полиции. Пятеро из них сказали, что на преступнике была куртка цвета хаки — эту информацию передали в СМИ, во все аэропорты и пограничные пункты. На записях с камер наблюдения никаких курток цвета хаки полиция не увидела. Вот что произошло: одна из свидетелей (разумеется, не нарочно) вмешалась в собственное воспоминание и представила себе куртку цвета хаки — вероятно, ассоциация показалась ей естественной. Затем она поговорила с остальными свидетелями — отсюда и пошла ошибка.
Приглашая свидетеля, полиция действует, исходя из механизмов работы памяти. Нельзя допустить, чтобы в его воспоминания вкрались ошибки. Сначала с ним устанавливают доверительный контакт. Под давлением память работает плохо.
«Подумайте, как трудно будет найти кошелек, когда вы бегаете по квартире и нервничаете, потому что у вас не получается его найти!»
Асбьёрн Раклев подчеркивает, что открытость и честность следователей — предпосылка для плодотворного сотрудничества, а кроме того, такой подход уменьшает чувство страха. Когда свидетелям становятся известны условия беседы, они расслабляются. Они больше доверяют следователю и с готовностью ему открываются. Потому самую важную часть работы свидетели делают сами — спокойно пересказывают события. Необходимо, чтобы свидетель рассказал как можно больше о произошедшем своими словами, поделился собственными впечатлениями, не чувствуя вмешательства. Без наводящих вопросов, без манипуляций с помощью салфеток. Делаются перерывы — рамки допроса предсказуемы. Если свидетель чего-то не помнит, иногда следователь пользуется особыми методиками, помогающими работе памяти. Самая важная из них основывается на факте, который мы выяснили во время эксперимента с аквалангистами: обстановка, в которой произошло событие, пробуждает больше воспоминаний. Свидетеля просят представить себе обстановку и саму ситуацию — иногда в его памяти всплывает больше деталей.
«Мы смотрим фотографии из новостей и изучаем прогноз погоды дня, когда было совершено преступление, — возможно, свидетель свяжет с ним какой-то факт. Например, Уле-Эйнар Бьёрндален выиграл гонку или погода была какой-то особенной».
Уточняющие вопросы необходимо составить так, чтобы в память свидетеля не проникла новая информация. Весь процесс снимают на камеру — его увидят другие сотрудники. Метод соответствует стандартам и абсолютно прозрачен.
Историю о своих грубых манипуляциях Асбьёрн Раклев рассказал нам в офисе Норвежского центра по правам человека, он не стал защищать старые методы полиции. Критику полиции, в том числе и в собственный адрес, он воспринял с любопытством. Прекрасно освоенные им методы в корне ошибочны, а потому им пришлось уступить место новым, прозрачным методам и науке. Исследований Элизабет Лофтус 1970-х гг. норвежская полиция не знала до конца 1990-х гг. Но сегодня мы находимся в авангарде в вопросах соблюдения прав человека во время следствия — во многом благодаря Асбьёрну Раклеву и психологу, профессору Свейну Магнуссену.
Реформу методов допроса диктовали права человека. Нельзя допустить, чтобы приговор получил невиновный. Или чтобы убийца остался на свободе из-за обычной утери важных свидетельских показаний.
Много лет Асбьёрн Раклев и Уле Якоб Эгленд, его друг и коллега, выступали с докладами. Вместе с оказавшимся невиновным подозреваемым Стайном Инге Йоханнессеном они рассказывали, какие ошибки допустили во время расследования убийства и какой порядок расследования был правильным. Главным подозреваемым был бывший наркоман, на него в соответствии со старыми методами сильно давили, и он провел в камере девять месяцев. Из-за ложного свидетельства полиция упорно держалась за первоначальную версию. Лишь за несколько дней до суда в полицию пришел настоящий убийца. В докладах все трое объясняли, как на самом деле нужно было вести следствие. Стайн Инге уже умер, но Асбьёрн Раклев по-прежнему приходит в школы и рассказывает о создании системы KREATIV, правах человека и методах ведения допроса. Он же был консультантом во время допросов Андерса Беринга Брейвика, совершившего массовое убийство 22 июля. Раклев регулярно выступает с докладами перед журналистами и следователями.
