Книга Это мой конёк. Наука запоминания и забывания, страница 42. Автор книги Ильва Эстбю, Хильда Эстбю

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Это мой конёк. Наука запоминания и забывания»

Cтраница 42

Мы забываем лица: они имеют много деталей, и их непросто описать. В коре головного мозга есть даже крохотный участок, отвечающий за восприятие и запоминание лиц, — благодаря ему мы с легкостью помещаем лицо в важный для нас социальный контекст. Как и все выполняемые мозгом функции, эта тоже далеко не идеальна. Вот мы впервые увидели лицо — нет никаких гарантий, что мы запомним, кому оно принадлежит. Мы забываем, в какой обстановке произошло знакомство, просто потому, что у нас не было нейросети воспоминаний для размещения этой информации.

Лица и имена, встречи и номера телефонов, день рождения сестры или счет с истекающим сроком оплаты — откуда берется наша повседневная забывчивость? Дело не только в том, что в мозге слабеет и исчезает след памяти. Этот процесс идет на всех этапах — во время кодирования, сохранения и повторного обращения к воспоминанию. Чаще всего воспоминания до памяти вообще не добираются. Перед стадией, на которой они сохраняются и вызревают, им необходимо пройти процедуру отсеивания.

Первое препятствие — внимание. Внимание — лучший друг фокусников и карманников, поскольку оно не способно уследить за всем сразу. Пока вы смотрите на карту, которой машет перед вами вор — якобы для того, чтобы спросить дорогу, — не замечаете, что одновременно он лезет в вашу сумку.

В 1970 г. репортеры NRK задавали людям на улицах абсолютно бессмысленные вопросы. Посреди интервью между прохожим и журналистом проносили щит — за это время интервьюера меняли на комика Тронна Кирквога — с искусственными клыками или короной на голове. Никто из опрашиваемых не обращал особого внимания на подмену, а один из них очень старался указать на ошибку в вопросе и поправлял в итоге совсем не того, кто задал ему вопрос. Разумеется, это всего лишь телерозыгрыш, но в шутке всегда есть доля правды. Если вы даете интервью на телевидении, все ваше внимание сосредоточивается на микрофоне. Кровь насыщается адреналином, и вы не сразу заметите, что задававшего вам вопросы ведущего вдруг подменили.

20 лет спустя профессор Дэниел Симонс провел очень похожий эксперимент — благодаря ему Дэниел приобрел известность в сообществе психологов и получил Шнобелевскую премию. Он снял фильм — вероятно, с точки зрения Голливуда, наискучнейший: шесть человек перебрасывают друг другу баскетбольный мяч. Зрителей просили подсчитать количество пасов. Половина посмотревших фильм испытуемых отвечала, что 15 , а когда их спрашивали, видели ли они гориллу, они были твердо уверены, что ее не было. Однако в фильме четко видно, что между игроками медленно ходит человек в костюме гориллы, останавливается, бьет себя в грудь, демонстративно отворачивается и исчезает за левой границей экрана [84]. Внимание напоминает фокус объектива: за его пределами все становится нечетким фоном. Этот процесс и не назовешь забыванием: в данном случае мозга коснулся лишь проблеск сенсорной стимуляции, на который большая его часть даже не обратила внимания.

Следующее после внимания препятствие на пути к долговременной памяти — рабочая память, которую еще называют кратковременной. Вероятно, это самый слабый и наиболее важный участок. Ее объем сильно ограничен. Воспоминания хранятся в ней очень недолго, всего около 20 секунд. У Генри Молейсона рабочая память была: он поддерживал ход беседы, пока информация подавалась в виде осмысленного ряда фактов, связанных с тем, что хранилось в его рабочей памяти. Но, как только мысли переключались на другую тему, разговор, в котором он участвовал, исчезал из его головы. Так работала здоровая часть памяти Генри. Однако из кратковременной памяти в долговременную ничего не перемещалось. Гораздо больше воспоминаний, чем мы надеемся, разделяют судьбу оказавшихся в кратковременной памяти Генри и не отправляются на длительное хранение.


Когда психолог, профессор Алан Бэддели проводил ныне известный эксперимент с водолазами на побережье Шотландии, он уже обдумывал новый научный проект. На самом деле именно благодаря ему Алан станет светилом психологии — и именно эта работа оказывает влияние на науку до сих пор. Ее темой были недолговечные воспоминания о том, что происходит здесь и сейчас. Алан и его коллега Грэм Хитч получили грант на исследование кратковременной памяти. Ранее Алан Бэддели участвовал в разработке новой системы индексов для британской почтовой службы, чтобы их было проще запоминать.

К сожалению, систему так не внедрили на практике, но информация о том, как память выхватывает случайные числа, которые нужно помнить недолгий период времени, до нанесения на конверт, вызвала у Алана Бэддели массу вопросов.

На первый взгляд кажется, что кратковременная память устроена просто. Мы помним либо совсем недолго, либо долго. В 1950-х гг. ученые выяснили, что кратковременная память одновременно вмещает семь единиц информации. Они придумали термин «магическое число семь» (позже он превратился в «магическое число семь плюс-минус два»: учли тот факт, что количество единиц, которые вмещает кратковременная память конкретного человека, непостоянно). Но Бэддели и его коллеги вскоре выяснили, что кратковременная память устроена сложнее. Важнейший факт: кратковременная память — это активный процесс, это рабочая память, а не волшебное хранилище. Затем оказалось, что кратковременная память состоит из нескольких отделов, каждый из которых имеет собственную специализацию. Языковая информация, изображения, эпизоды из жизни и, вероятно, еще немало отделов, каждый из которых связан с определенной сенсорной системой: обонянием, вкусом, осязанием.

«Я хорошо помню один из наших первых экспериментов — он указал нам на модель рабочей памяти, над которой я проработал последние 40 лет, — рассказывает Алан Бэддели. — Мы попросили добровольцев запоминать цепочки очень похожих по звучанию слов — man, mad, mat, map, can, cat, cap, cad, и сравнили результат с тем, насколько успешно испытуемые запоминали очень непохожие на слух слова, такие как pen, day, few, cow, pit, bar, hot, sup. Разница была колоссальной. Испытуемые запомнили лишь 10 % похожих слов, а среди непохожих результат достигал 90 %!»

Они обнаружили, что в рабочей памяти есть специальный отдел для звуковой информации — он называется фонологическая петля (постарайтесь не забыть этот термин до конца главы!), — чья единственная задача — хранить единицы языка.

«Именно им мы пользуемся, когда учим иностранный язык», — рассказывает Бэддели.

Наши уши улавливают новые непонятные звуки, затем интерпретирует их как языковые звуки и направляют в фонологическую петлю. Там они повторяются непрерывно, образуя петлю — отсюда и название. Если долго повторять звуки, возможно, у них появится опора в памяти, а мы выучим что-то новое. Информация от учителей, супругов, звонящих по телефону клиентов, телереклама — все это попадает в фонологическую петлю и сражается за место в ней. Хорошо известно, что слова влетают нам в одно ухо, а вылетают из другого — это очень точное описание рабочей памяти. Рабочая память — место, где мы ловим поток нашего сознания и на краткий миг удерживаем перед внутренним глазом и ухом.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация