Я снова обретаю вкус и доверие к жизни. Ведь я начал немного опасаться за успех своего плана. А опасаться – большая опасность. От опасения всего шаг до промедления, а от промедления всего шаг до отступления. Если поискать, всегда найдешь причину не сделать чего-то – и сидишь потом один как перст, глядя в окно. Один раз застопоришь – и больше не сдвинешься с места. Оставайся в движении, буквально и фигурально, пока не упадешь замертво, вот девиз.
– Бах хороший композитор, не спорю, но он не сочиняет веселых песен. Мне больше нравятся Риа Валк или Конни Фробус.
Возможно, госпожа Дёйтс полагает, что Бах еще жив?
В комнате отдыха кто-то по ошибке включил радиостанцию классической музыки.
Интересно, а Конни Фробус, разве она еще жива? Но я не стал спрашивать. Испугался, что кто-нибудь затянет песню “Два итальянца”. Очень мало людей старше восьмидесяти еще могут прилично петь. Во всяком случае, здесь таких нет. Я уже трепещу при мысли об отборочном туре на конкурс песни среди пожилых, до этого шоу осталось меньше месяца.
ЧЕТВЕРГ 16 апреля
Еще неделю можно выдвигать свои кандидатуры в комитет жильцов. Пока никто не выдвинул. Члены СНОНЕМа постарались как можно незаметнее отговорить потенциальных кандидатов от подобного намерения.
– Слушайте, комитет жильцов – настоящее осиное гнездо. Только и делают, что скандалят. По доброй воле я бы никогда туда не сунулась.
Леония умеет произносить это с большой убедительностью.
Даже Риа и Антуан, преодолев свое принципиальное отвращение к хитрости и обману, отговорили кое-кого избираться в комитет.
Надеюсь, что, когда в последний момент пять членов клуба заявят свои кандидатуры, большинство не сразу сориентируется и, за отсутствием конкурентов, изберет нас.
Стелваген, конечно, сообразит, что комитет целиком и полностью состоит из членов СНОНЕМа. Но тогда уже будет поздно. И два года мы будем держать директрису под прицелом.
ПЯТНИЦА 17 апреля
Когда вчера в конце дня я заглянул к Эверту, чтобы пропустить с ним по стаканчику того-сего, он прилаживал к старым штанам пару красных бретелек. Я спросил, зачем ему в инвалидном кресле понадобились подтяжки.
– Даже когда я сижу, брюки спадают с моей задницы, – буркнул он и, поспешив сменить тему, спросил, что я хочу выпить.
– Отчего ты так похудел?
– Понятия не имею.
Я предложил обратиться к доктору, но мой друг не увидел в этом необходимости. Эверт и доктора плохо сочетаются друг с другом. Рано или поздно во время консультации врач интересуется вкусовыми привычками пациента. И ситуация становится несколько напряженной.
– Я все еще не совсем умеренно пью и все еще не совсем здорово питаюсь, – заявил Эверт с порога домашнему врачу во время последнего осмотра.
– По-моему, это не очень-то разумно с вашим диабетом. Не совсем умеренно – это сколько?
И Эверт, чтобы избавиться от нудных нотаций, соврал, что несколько бутылок в неделю.
В ответ на следующий вопрос доктора: “Не совсем здорово питаетесь – это как именно?” Эверт, по его словам, весело брякнул: “Закусываю фруктами и зеленью”.
Я сказал, что при таком отношении к здоровью его похудание вполне понятно и объяснимо.
– И ты туда же, старый нытик? А еще лучший друг. Больше ни слова на эту тему. Не желаю слушать. Я сейчас вообще устрою тебе шах и мат.
После чего я великодушно сыграл с ним вничью. Эверт вообще не умеет играть в шахматы. Передвигает фигуры так, как живет, руководствуясь чувством. Играет наобум. Но шахматы – не эмоциональный, а рациональный вид спорта.
Жизнь тоже рациональный спорт, по крайней мере частично. Но и хорошая порция чувства необходима. И немного удачи не повредит.
Снова я рассуждаю как завуч. Как школьный учитель, которого беспокоит его старый друг.
СУББОТА 18 апреля
Сисямо, эби-яки и ясай-яки пошли хорошо, равно как и магуро-суси. Саке и сливовое вино в следующий раз не закажу. Из-за них сегодня ночью мне стало худо. Ладно, две таблетки аспирина исправили положение.
В следующий раз будь осторожней с выпивкой, Грун! Пьяные люди – отнюдь не подарок, но пьяные старики вообще невыносимы.
Здесь надо отдать должное Эверту: он пьет шумно, но никогда не раздражает.
Наш клуб побывал в японском ресторане “Отару”, где-то по соседству с пивоварней “Хайнекен”. Для каждого, кроме Рии и Антуана, это было первое знакомство с японской кухней. Среднестатистическая оценка: “Довольно вкусно”. После восьмидесятилетней привычки к голландской стряпне наш вкус слегка притупился и уже не так открыт для новых ощущений. Впрочем, мы провели еще один прекрасный вечер. Поначалу кусочки суши еще падали на стол под стук палочек, но, отсмеявшись, мы попросили принести обычные столовые приборы, и дело наладилось. Когда тебе за восемьдесят, уже необязательно учиться всему новому.
– Вилкой, ложкой и ножом удобнее есть, чем палочками. Японцы, конечно, прекрасно это знают, но они слишком упрямы, чтобы это признать. Ну и пусть, ведь войну они проиграли, – подвел итог Граме и заказал бутылку белого вина, чтобы смыть вкус саке.
Вечер закончился в некотором миноре, так как Леония, выходя из микроавтобуса, оступилась и вывихнула лодыжку. Сидит теперь с поднятой ногой. Утром Эверт принес ей завтрак в постель. Покраснев до ушей, он поставил поднос рядом с кроватью.
– Эверт, голубчик, как это мило с твоей стороны, – просияла Леония.
– Чего там, нет проблем, – буркнул он и удрал, как заяц.
Чудный диалог.
ВОСКРЕСЕНЬЕ 19 апреля
Никогда не знал, что существует Национальный фонд поддержки престарелых и Уполномоченный по делам престарелых. В домах престарелых о них слыхом не слыхали, они сюда не заглядывают.
Может быть, они занимаются только теми 200 000 стариков, кто живет в Нидерландах в полном одиночестве? Как пишут в газете, полное одиночество фиксируется в том случае, если вас навещают не больше одного раза в месяц. (А вы всегда держите наготове кофе, надеясь, что вдруг все-таки кто-нибудь…)
Волонтеры фонда заезжают за одинокими стариками, чтобы вместе с ними сделать покупки и выпить чашку кофе. Это немного сокращает месяц полного одиночества. Очень жаль, что сотрудники фонда не смогли придумать ничего лучше, чем совместные покупки. Они имеют в своем распоряжении примерно восемьдесят льготных автобусов. Простой арифметический подсчет показывает, что шофер каждого автобуса должен сделать в месяц 2500 поездок за покупками, чтобы обслужить все 200 000 одиноких подопечных. Видимо, ему желательно иметь списки покупок покороче, так как времени у него в обрез.
По мере ужесточения критериев приема в дома престарелых в ближайшие годы вырастет число одиноких старых людей. Но как учтиво, как позитивно эта перспектива преподнесена политиками: “Позволим старикам как можно дольше оставаться самостоятельными!” То есть, в сущности, давайте оставим их на произвол судьбы.
