СУББОТА 9 мая
Вчерашнее сидение у воды подействовало на меня благотворно.
Но я предпочел бы обойтись без улова, а это нетипичная установка для рыбака. И все-таки на мой крючок трижды попадалась рыба, причем третий раз нечаянно. Я просто вытянул удочку из воды, чтобы отойти на два метра и посидеть на солнышке, и бац – на ней сверкнула рыбешка. Пришлось снова звать Герта, чтобы снять ее с крючка, то есть вытащить крючок из ее хвоста. Я не в силах на это смотреть и больше не насаживал приманку на крючок. Сидел и расслаблялся. И умильно смотрел на Герта. В результате поймалась самая большая рыба за весь день. Как раз в тот момент, когда он отвлекся, чтобы вытащить из сумки яблоко, его поплавок ушел под воду.
– У тебя клюет, Герт.
– Черт возьми.
Чуть позже на берегу трепыхалась превосходная рыба в 25 сантиметров длиной.
Я спросил у Герта, что это за рыба.
– Серебристая, – ответствовал мой приятель-рыболов.
Не знаю, поеду ли еще раз на рыбалку с Гертом.
ВОСКРЕСЕНЬЕ 10 мая
Впервые в этом году температура поднялась выше двадцати градусов, и я уже слышал, как кто-то сказал: “Здесь, в Нидерландах, всегда такая духота”.
– Да, в Испании – совсем другое дело, – сказал господин Пот. – Там жара намного приятней.
Пот один-единственный раз в жизни побывал в Торремолиносе. Тогда еще у власти был Франко, и Пот не исключает, что именно поэтому жара в Испании была намного приятней.
В последнее время у меня все чаще немеют руки и ноги. Особенно в холодную погоду. Кровь не добегает до конечных точек старого тела. То ли сосуды зашлакованы, то ли насос слабо качает. Как-нибудь для порядка запишусь на обследование к доктору, но боюсь, он ничем не поможет, разве что припишет к длинному списку болячек еще одну.
До недавнего времени я считал, что, надев подгузник, дошел до крайней степени унижения, что о достойном существовании не может быть речи и пора серьезно задуматься о добровольном уходе из жизни. Но вот уже почти год, как я ношу подгузник. Еще не привык, но отложил свой уход. Так оно обычно и происходит: с каждым новым недугом через некоторое время смиряешься. Зато, чем больше немощей, тем упорнее цепляешься за еще доступные тебе хорошие вещи.
Послезавтра мы едем ужинать в один из швейцарских ресторанов. Ужин устраивает Эверт, сегодня утром он сообщил об этом. Думаю, он хочет немного взбодрить самого себя.
Понятия не имею, что такое швейцарская кухня.
ПОНЕДЕЛЬНИК 11 мая
Где-то я читал, что человек делает выбор примерно пятьсот раз на дню. Заглянул в интернет и выяснил, что не пятьсот, а пятьсот миллионов раз. Причем лишь небольшой процент этих решений принимается сознательно, а прочие…
Но у меня такое чувство, что мы здесь вообще ничего не выбираем, все решается и устраивается за нас. Видимо, это вопрос дефиниции. Как следует размешивать кофе? По часовой стрелке или против? Если считать это выбором, тогда число решений взлетает до небес, но не их значимость.
Сегодня прекрасный летний день. После обеда я, Риа и Антуан идем дегустировать меню нового кафе-мороженого. Может, мы не осилим за один раз все двадцать восемь вкусов, но к концу лета перепробуем всё и выберем мороженое года. Красивый проект. Очередной пример сходства между малышами и стариками: и те, и те без ума от мороженого.
“В меня уже не лезет”, – кряхтят наши едоки, заталкивая в себя последнюю картофелину. Ведь выбрасывать еду – страшный грех. После чего, без проблем и с большим аппетитом, поглощают “дам-бланш”, десерт из мороженого, взбитых сливок и расплавленного шоколада.
Морозильник госпожи Смит битком набит клубничным мороженым из магазина “Алди”. Каждый день она съедает минимум один рожок. Но не при гостях, она терпеть не может делиться.
ВТОРНИК 12 мая
Она вошла ровно в 15.00, госпожа Стелваген. Безупречно одетая, как всегда. Любезная, как всегда. Подала каждому руку и заняла место за столом, где нас уже рассадила секретарша.
– Добро пожаловать. Я необычайно рада, что после двухлетнего перерыва наш центр опеки снова имеет представительство жильцов. И я бы сказала, отнюдь не самое скромное.
– Благодарим за комплимент. Комитет жильцов с удовольствием передает в ваше распоряжение молоток председателя на первом заседании. В конечном счете, вы лучше, чем кто бы то ни было, осведомлены о том, как обстоят дела. В следующий раз председателя представит комитет жильцов. И впредь будем соблюдать очередность.
Леония окинула собрание торжествующим взглядом. Если хорошо прислушаться, можно было услышать, как мы захлопали ушами. На наших подготовительных совещаниях ничего подобного нам и в голову не пришло. Леония молниеносно нанесла удар: помешала директрисе назначить самое себя постоянным председателем. Мне показалось, что губы Стелваген скривились в неодобрительной улыбке.
– До сих пор было принято, что на собраниях председательствует директор, – сказала она после короткой паузы.
– Но наше предложение о чередовании председательства позволит более справедливо распределить задачи и функции и тем самым немного облегчить вашу нагрузку, – сказала Леония.
Мы одобрительно закивали.
– Ну, что же… давайте примем ваше предложение, – сказала Стелваген.
Снова мелькнула ничего не значащая улыбка.
После собрания я поздравил Леонию с успехом ее блестящего тактического хода. Она преподнесла дело так, словно мы облагодетельствовали директрису, помешав ей бессменно председательствовать на наших заседаниях. Из дальнейшего разговора выяснилось, что у Леонии за плечами впечатляющая карьера в сфере здравоохранения.
– Я много лет профессионально занималась организацией собраний, – сказала она. – И после семнадцатилетнего безделья мне захотелось тряхнуть стариной.
Это кое-что значит.
Дальше собрание протекало в дружеской и оживленной атмосфере. Комитет выяснял, есть ли возможность ежемесячно проводить парадные чаепития, организуемые жильцами для жильцов, и найдется ли небольшое помещение для экспозиции творческих достижений члена комитета госпожи Лакруа. Стелваген нашла эти идеи “очень интересными” и обещала обсудить их с руководством.
Так оно и пойдет: мы придем с предложениями, Стелваген благосклонно их выслушает, изобразит энтузиазм и пообещает “рассмотреть в ближайшее время” и “обсудить с руководством”. Будет тянуть время. Никогда не поверю, что для организации чаепитий или выставок необходимо согласие попечительского совета. Комитет будет настаивать на своем, Стелваген будет вести себя пассивно и, по возможности, оборачивать дела себе на пользу. Как администратор старой консервативной закалки она убеждена, что ей лучше знать, что хорошо для жильцов. Начнется долгое, жесткое, изощренное противостояние. Но время работает на нее, а у нас времени в обрез.
