– Потому он и проживает в корзине для престарелых.
Ветеринар поставил Маго диагноз на латыни, прописал таблетки и сделал укол.
– Я не очень понимаю, о чем вы говорите, но, в сущности, хочу только знать, можно ли еще что-то сделать, – сказал Эверт.
– Мы сделаем все возможное.
Когда люди в таких случаях изъясняются во множественном числе, я считаю это дурным знаком. Они как бы перекладывают ответственность за грозящую беду на анонимных других.
Надо сказать, что через часок после укола Маго с большим кряхтеньем встал и пошел пить. Совершив путешествие от двери до миски с водой и обратно, он снова плюхнулся в свою корзину.
ЧЕТВЕРГ 23 июля
В мусорном контейнере, всего в нескольких сотнях метров отсюда, были найдены два питона. Видимо, они надоели своему дорогому хозяину. Господин Дикхаут взволнованно поведал, что только вчера проходил мимо, совсем рядом, давая понять, что он едва избежал удушения.
– Не строй из себя Индиану Джонса, – ухмыльнулся Эверт. – Питончики-то маленькие, полметра, где им обхватить такую толстую шею.
Я не очень понимал людей, которые держат дома змей, и понимаю их еще меньше с тех пор, как посмотрел документальный фильм о зоомагазине в районе Амстердам-Север. Туда каждую неделю приходит любитель животных, чтобы купить живого кролика на корм своей змее. Хомячок тоже подойдет. Ам, прощай милый крольчонок. А потом эти любители сидят и смотрят на выпуклость внутри змеи. Может, сначала она еще немного дрыгается? Если вы из таких любителей, вас следует сунуть ненадолго к крокодилам в зоопарке “Артис”. В воспитательных целях.
Похоже, дела Маго идут немного лучше.
Альпийские этапы Тур-де-Франс дают мне столь необходимую возможность отвлечься. Несколько часов подряд смотришь на измотанных парней на велосипедах, испытывая беззаботную шовинистическую радость. Давай, Голландия, жми, вперед! “Мы” выступаем очень неплохо, двое наших идут в первой десятке. Да, мы не выиграли еще ни одного этапа, но когда-нибудь непременно опять победим.
ПЯТНИЦА 24 июля
За кофе возникли разногласия по актуальному вопросу: если участник Четырехдневного неймегенского марша
[22] прошел сорок километров с костылем, снимать его с дистанции или не снимать? Поводом для дискуссии послужило газетное фото женщины с костылем: сотрудница оргкомитета безжалостно срывает с нее браслет участницы марша. Прости-прощай, желанная медаль.
Относительно другого ходока, уличенного в том, что часть маршрута он проехал на такси, мнение было единодушным: пожизненная дисквалификация. В этом году на марш вышли бригады, следящие за соблюдением правил. Допустим, некоторым участникам незаслуженно достанется этот жалкий топорный крестик. Неужели это кого-то волнует? Ответом наверняка будет тысячекратное да. В стаде маршируют люди с хорошо развитым чувством чести и дисциплины.
Есть люди, которые часами смотрят по телевизору репортажи о Неймегенской четырехдневке. Я слышал, как кто-то из зрителей изумленно охнул:
– Боже правый, вчера было пять тысяч мозолей.
Я читал, что в марше принимает участие примерно сорок тысяч человек, и организаторы ожидают собрать миллион зрителей. На каждого участника придется двадцать пять зрителей. Многовато, по-моему. Раньше я очень любил пеший туризм, но при такой тесноте я бы нанял такси от старта до финиша, чтобы не утонуть в человеческом море.
Господин Верлат сегодня утром спустился в столовую выпить кофе, нацепив свои собственные крестики участника. Восемь штук. Он маршировал каждый год с 1973-го по 1984-й. А теперь с упоением вспоминает всякого рода подробности, например, тот замечательный факт, что перед каждым этапом съедал на завтрак два куска имбирного хлеба.
– Помогает от мозолей.
На него посмотрели с недоверием. Даже здесь нечасто услышишь такую грандиозную чушь.
– Я никогда не натирал мозолей, значит, помогал имбирный хлеб.
– Железная логика, Верлат, – сказал Граме.
СУББОТА 25 июля
Оказывается, существует танцевальная хип-хоп-группа стариков. На прошлой неделе внучка Эверта показала мне на ютюбе их номер. Группа называется Hip Operation (“Операция на бедре” или что-то в этом роде). Как убежденный сторонник старческой активности я считаю, что мы должны идти в ногу со временем, но в разумных пределах. Хип-хоп-танцоры, которым за семьдесят, это за гранью. Слезы наворачиваются на глаза, когда видишь, как они лезут вон из кожи, стараясь показать, какие они продвинутые. Я с удовольствием слушаю самую разную музыку, но хип-хоп – не музыка. Мое старомодное суждение о хип-хопе: примитивные вирши с нецензурщиной под компьютерный шум. Двадцать старцев в черных прикидах, пляшущие невпопад на деревянных ногах, позорят наше поколение. Даже я становлюсь слегка агрессивным. Окажись я на их выступлении, да с водометом, сюжет видеоролика принял бы другой оборот.
Старческое хвастовство из той же категории: миссис Дорис Лонг из Британии в сто два года побила собственный рекорд альпинистского спуска по веревке. Старейшая альпинистка в мире, Дерзкая Дорис, спустилась с небоскреба высотой в 94 метра.
ВОСКРЕСЕНЬЕ 26 июля
Маго мертв. Вчера ветеринар сделал ему укол. Маго лежал на столе, Эверт крепко держал его голову, а я крепко держал Эверта. Пес тихо застонал, посмотрел в последний раз печальными стекленеющими глазами на своего хозяина, содрогнулся и умер. В глазах Эверта стояли слезы. И в моих.
– Вы сами похороните собаку или прислать кого-нибудь? – спросил доктор. – Но услуга, конечно, связана с расходами.
– Мы сами все уладим, а вы можете идти. Мои соболезнования, – отрубил Эверт.
Оставалось только уплатить 130 евро наличными. Это я уладил с ветеринаром в коридоре.
Эверт сразу позвонил сыну. Ян приедет сегодня на машине из Удена. Мы бережно завернули Маго в его собственное старое одеяло и сегодня отвезем его в лес и похороним. Думаю, это запрещено, но мы готовы в случае чего заплатить штраф. Так хочет Эверт.
– С одной стороны, я рад, что он умер раньше, чем я. Иначе я бы не знал, что с ним делать. Не отдавать же в приют такую старую скотинку? Пришлось бы мне самому его усыплять.
Он глубоко вздохнул.
– Так оно лучше.
ПОНЕДЕЛЬНИК 27 июля
Чтобы избежать столкновения с любителями воскресных прогулок, мы отправились в лес ближе к вечеру. Загрузили в машину Маго, потом Эверта, потом инвалидное кресло, последним сел я. Ян предусмотрительно прихватил из дома лопату. Мы поехали в ближайший парк Влигенбос. Однако “Мушиная роща” названа так не из-за количества обитающих там мух, а в честь некоего господина В. Х. Влигена. К счастью, шел дождь, так что в парке было мало гуляющих с собаками или без. Нам потребовалось некоторое время, чтобы найти подходящее укромное место. Ян выкопал большую яму, что было не так-то просто из-за торчащих кругом корней. Он промок насквозь, да еще и вспотел. Эверт молча смотрел на него из своего инвалидного кресла, с мертвой собакой на коленях, завернутой в старое одеяло. Один раз нам помешал какой-то джоггер. Мы сделали вид, что ужасно интересуемся деревьями, вроде бы в лесу это не так уж ненормально. Молодой человек изумленно посмотрел на нашу странную компанию, махнул рукой в знак приветствия и умчался.
