– Если я вас правильно понял, вы ищете участок для нерелигиозных? – спросил управляющий и объяснил, как туда пройти. – Впрочем, вы и там не сможете выбирать. Мы заполняем свободные места в порядке поступления.
– А если за дополнительную плату? – попытался договориться Эверт.
Не сработало. Эверт немедленно решил купить отдельную могилу для себя одного.
– Хендрик, мне неохота лежать в могиле, где надо мной будет чей-то гроб и подо мной чей-то гроб. Ты же знаешь, как важно для меня уединение.
– Да уж, не дай бог не поладишь с соседями, – продолжил я ход его размышлений.
– Да, как представлю себе три трупа один над другим… Вот она, скупость Голландии, в чистом виде.
Солнце сияло вовсю, щебетали птички. Это был особенный момент, там, на кладбище. Смешной, трогательный, спокойный и печальный одновременно.
ВОСКРЕСЕНЬЕ 9 августа
– Вы еще хорошо держитесь. А я больше не могу.
Я посмотрел на человека, который это сказал, и понял, что нет смысла с ним спорить. Передо мной сидел маленький, худой, обиженный старичок в инвалидном кресле. На столе перед ним стоял поильник – стакан с крышкой и высоким горлышком, как для малышей, чтобы не расплескивать чай. Он уже ничего не может делать без чужой помощи, ему больше некуда идти, но его разум в полной сохранности.
Это “вы еще хорошо держитесь” относилось к членам клуба СНОНЕМ. И он был прав: небольшая взаимопомощь, немного терпения и добрая воля позволяют нам попасть туда, куда мы хотим. Можем отправиться в ресторан, организуем экскурсии.
Этот завистливый человек, не знаю его имени, хотел бы того же. Иногда его охватывает внезапный гнев. И тогда он ударяет ладонью по тарелке с морковной запеканкой, если в очередной раз не смог удержать ни кусочка во рту. Ему не хватает того, что служит последним прибежищем стариков: отрешенности. Отрешенного ожидания смерти, наслаждения чашкой чая.
Члены СНОНЕМа еще слишком бодры и изобретательны, чтобы сдать позиции. Для того они и избраны. В СНОНЕМ принимают на всю жизнь, но, чтобы активно участвовать в делах клуба, ты должен еще кое-что мочь, такова суровая правда. Гритье, например, почетный член клуба в отставке. Она больше не может быть с нами, даже если бы хотела. А когда уйдет Эверт, клубу будет очень трудно заделать брешь, пробитую его уходом.
Эверт собирается учредить конкурирующий клуб: CНОНЕУМ (“Скоро-но-не-уже-мертвые”). Подыскивает кандидатов.
ПОНЕДЕЛЬНИК 10 августа
Я не выспался. Встал, посидел на краю кровати и опять лег. Такой уж выдался день, когда влачишь свою жизнь, как мешок с песком. В конце концов, я все-таки встал, так как пришел Антуан узнать, куда я запропастился.
В такие моменты друзьям приходится спасать тебя от тотальной апатии и пинать в задницу: не хнычь!
В другие дни мы меняемся ролями. Тогда ты должен подбодрить кого-то, помочь ему прожить день. Один ты не справишься, погрязнешь в пассивном безразличии. Так и будешь сидеть у окна, не вставая со стула. Умрешь раньше смерти. Для того и нужны друзья. Каждому. Для того и создан наш клуб “Старые-но-не-мертвые”. Звучит немного высокопарно, но название точное.
ВТОРНИК 11 августа
Во Фландрии найдено решение проблемы одиноких стариков: теперь за ними будет присматривать почтальон. Полторы тысячи пенсионеров старше восьмидесяти в Хасселте (это в бельгийском Лимбурге) раз в месяц будут ждать в гости почтальона. Он придет к ним не для того, чтобы доставить письмо, старики редко получают письма, но именно для того, чтобы проконтролировать, не заброшены ли они, не лежат ли мертвые в коридоре. Почтальона нанимает служба социальной опеки. Он обойдется дешевле, чем штатный соцработник, ведь он все равно регулярно обходит свой участок. Прослушает краткосрочный курс “Общение с пожилыми людьми” и может приступать хоть сейчас. Как жаль, что в Нидерландах уволены почти все старомодные почтальоны.
СРЕДА 12 августа
Никогда бы не подумал, что больше миллиона нидерландцев страдают редкими заболеваниями. Сами по себе редкие заболевания не такая уж редкость. В газете пишут, что их примерно семь тысяч, так что вероятность подцепить редкое заболевание довольно велика. По большому счету, с редкими заболеваниями мне страшно повезло.
За кофе я не мог обсудить эту тему с друзьями, так как сидел за безболезненным столом. Наша система работает безотказно. Табличка “Просим за этим столом не говорить о болезнях, недугах и смерти” уже скопирована и установлена на двух других столах. Для многих жильцов это требует некоторого привыкания. Сядешь за стол без таблички, нечаянно пожалуешься на понос и будешь выглядеть так, словно специально уселся поговорить о дерьме. На тебя посмотрят косо. В общем, теперь меньше говорят о физическом дискомфорте.
Уже поступило предложение учредить стол, за которым будет вообще запрещено жаловаться. Может быть, это все-таки перебор? Обронишь нечаянно: “Фу-у, какая жара!” – и тебя сразу выставят из-за стола.
– Во всяком случае, наблюдаются положительные сдвиги в сознании, – осторожно заметил я.
– Положительные сдвиги в сознании? Господин Грун, вы о чем? – усмехнулся Эверт.
Стелваген в первый раз прочла табличку, помедлила и двинулась дальше. И до сих пор никак на нее не отреагировала. Насколько мне известно, и никто из жильцов не подавал никаких жалоб.
Завтра идем плавать в бассейн “Флора-парк”. Отправляемся вчетвером: Леония, Риа, Эдвард и я. Сеанс для стариков с 10 до 11, хотя первым делом мне не позволили так говорить.
– Нет-нет, сеанс уже давно называется не так, – сказала женщина, взявшая трубку. – Вы имеете в виду спокойный часок?
– А этот часок и для пожилых?
Часок предоставляется утром, по четвергам, и только посетителям, которые очень медленно плавают по дорожкам. Эверт с нами не едет.
– Я не могу с одной ногой плавать по дорожкам, могу только кругами.
Даже если ему и разрешат плавать кругами, он слишком слаб. Сразу пойдет ко дну.
Я раскопал (иначе не скажешь) в своем шкафу плавки сорокалетней давности. Похоже, они все еще мне впору.
ЧЕТВЕРГ 13 августа
Только что вернулся из бассейна. Это было роскошно, если не считать некоторых мелких неприятностей. Я, конечно, не мог надеть под плавки подгузник, поэтому перед плаванием посетил туалет и просто игнорировал последующую небольшую утечку из крана.
Проблема технического характера заключалась в том, что за сорок лет мои плавки слегка утратили эластичность. Одолжив у Рии две английские булавки, я временно решил эту проблему, но кое-что иногда вылезало из плавок, и мне приходилось под водой незаметно запихивать это обратно. К счастью, дамы плавают, держа голову над водой, чтобы не намочить волосы.
Возня с плавками не пошла на пользу моему мощному брассу. Честность вынуждает меня признать, что я держался только на мелководье. Хотя, против ожидания, плавал я хорошо, но заплыть на глубину так и не решился. Опасался, что не сумею подняться на бортик по неудобной лестнице. А на мелководье можно просто входить в воду и выходить из воды.
