По моему мнению, лучше бы китайцы оставили такие подарки при себе, но мое мнение почти никто не разделяет. Впрочем, зоопарк, куда поступят панды, получит хорошую прибыль. Благодаря наплыву посетителей. В нашем доме интерес к медведям тоже очень велик. В комитет жильцов поступило предложение устроить следующую экскурсию в зоопарк с пандами.
В Саудовской Аравии осудили одного старого англичанина. Его приговорили к году одиночного заключения и 350 палочным ударам. Он совершал нечто воистину чудовищное: сам изготовлял вино. Полиция обнаружила бутылки в его автомобиле. Но ведь Саудовская Аравия – наш союзник в борьбе с мусульманским экстремизмом, так? А забить до полусмерти старика, который не прочь выпить стаканчик вина, это не экстремизм? Вот если бы наш король Виллем-Александр, бывший “пивной принц”, на банкете в честь его недавнего визита в Саудовскую Аравию демонстративно откупорил бутылку доброго божоле, то я, закоренелый республиканец, мгновенно превратился бы в верноподданного роялиста. Но хранил бы верность только этому королю.
Сегодня после обеда первая встреча с магистром Ван де Керкхофом, нашим новым директором.
СРЕДА 28 октября
Сегодня утром, войдя к Эверту, я увидел, что он, в одних грязных трусах, тяжело дышит в своем инвалидном кресле. Рядом с кроватью лежала замаранная пижама. Он тщетно пытался стянуть с кровати грязные простыни. Его истощенное тело дрожало мелкой дрожью. Я позвал сестру Хервеген, всегда готовую прийти на помощь.
– Ах, господин Дёйкер… Вы так и пролежали полночи в…
Эверт кивнул.
Она засучила рукава. Через полчаса кровать была приведена в порядок, а Эверт в чистой пижаме сидел в своем инвалидном кресле. Запах чистящего средства, заполнивший квартирку, слегка отдавал мочой и дерьмом.
– Держитесь, господин Дёйкер, – попрощалась сестра.
– Видимо, низшая точка достигнута, Хенк, – сказал Эверт, когда она ушла.
– Боюсь, ты прав.
– Я должен еще повременить. В воскресенье приезжает Ян с женой и детьми, – сказал мой друг.
– Выше голову, – только и мог ответить я, не найдя других слов утешения.
Поставил перед ним чашку кофе, и ему удалось выпить половину. Потом, когда он с большим трудом перебирался из кресла в кровать, я немного помог ему (одна-то рука у меня здоровая).
– Хендрик, дружище, мне нужно набраться сил, чтобы после обеда сыграть с тобой в настольную игру, – сказал он со слабой улыбкой.
Через пять минут он заснул. Я сел на стул у его кровати и попытался читать газету. Когда через два часа меня сменил Герт, я не смог припомнить ни строчки из прочитанного.
ЧЕТВЕРГ 29 октября
Новый директор, открывая свое первое совещание с комитетом жильцов, не спросил, что случилось с моей загипсованной рукой. Не то чтобы я ждал от него участия, для меня оно не так уж много значит, но его равнодушие говорит о многом. Если человек руководит учреждением опеки, должен же он проявлять хоть какую-то заботу о своих подопечных.
И во время всего совещания он излучал, главным образом, деловитую холодность. Мы спрашивали его о положении дел с пустующими комнатами, об увольнении консьержа, о закрытии общей кухни, о вероятности закрытия нашего учреждения в долгосрочной перспективе.
На все вопросы магистр Ван де Керкхоф на данном этапе не имел ответа. Видимо, он предпочел ограничиться тем, что считал основными задачами комитета жильцов, а именно: развлечениями, кружками по интересам и экскурсиями.
– Мы считаем, что в данный момент судьба нашего дома важнее, чем бинго, и надеемся, что дирекция разделяет наше мнение, – сказала Леония таким тоном, словно покупала в булочной полбуханки черного.
С этим Керкхоф, конечно, согласился, но у каждого в учреждении свои обязанности.
– Комитет жильцов готов заниматься не только мелочами, – услышал я свой собственный голос.
– Я это учту по возможности, – отрезал наш новый хозяин.
Интересная вырисовывается конфронтация.
Обсудив событие за бутылкой вина в комнате Рии и Антуана, мы пришли к единодушному мнению: этот господин за один час сделал все, чтобы впредь мы не уступали ему ни в чем.
Мы решили сдуть пыль с наших записных книжек: у кого сохранились связи в журналистике и адвокатуре? Граме, Риа и Антуан в ближайшее время нанесут визиты старым знакомым. Может быть, они нам пригодятся. Будем действовать тихой сапой. Пусть Керкхоф как можно дольше пребывает в заблуждении, что ведет на бойню покорное стадо. Стелваген, по сравнению с этим мясником, была просто душкой.
ПЯТНИЦА 30 октября
Сегодня утром Эверт вроде бы чувствовал себя лучше.
– Во всяком случае, прожил ночь в чистоте, Хенки.
– Слышу по запаху.
– Новые таблетки помогают.
Он питается, в основном, таблетками. И пьет маленькими глотками разные напитки астронавтов, добавляя к ним ближе к вечеру несколько капель виски или коньяка.
На другом фронте возникла некоторая озабоченность: хороший ли автобус мы собираемся арендовать для нашей поездки на рождественскую ярмарку и с хорошим ли шофером? Поводом для беспокойства послужила автобусная авария во Франции. Собственно, не сама авария, а тот факт, что в ней погибло человек тридцать французских пенсионеров. Они как раз ехали на экскурсию. Все-таки странная вещь, эта спонтанная солидарность с пострадавшими. Первый вопрос всегда один и тот же: а были среди них нидерландцы? Когда выясняется, что таковых не было, все облегченно переводят дух. Слава богу, погибли одни иностранцы! Но когда оказывается, что жертвы – старики-пенсионеры, авария снова воспринимается как страшное несчастье.
Французский шофер не справился с управлением. Что значит – не справился с управлением? Мне трудно представить, что руль неожиданно заупрямился и перестал подчиняться водителю.
Англичанин, приговоренный к 350 ударам палками за хранение вина, помилован. Для этого понадобилось вмешательство британского министра иностранных дел. А наши обитатели еще спорили о том, будут ли его бить палками или сечь плетью. Ну а год в тюрьме он, кажется, уже отсидел.
СУББОТА 31 октября
Вчера я получил от Эверта замечательную книгу: сборник стихотворений современного поэта Антона Кортевега “Старики счастливей всех”.
– Прощальный подарочек. Уж больно хорошее название. Ты ведь любишь поэзию?
Я подтвердил.
– А я нет. Но эти стихи читабельны, они нерифмованные. Я полистал книжку. Как раз для тебя.
Он посоветовал читать каждый день по несколько стихов в память о нем, а если одолеет тоска, принять близко к сердцу дарственную надпись.
Я раскрыл книгу.
– Нет, не сейчас! Когда я умру.
– Но книжка толстая!
