– Да, – ответил Ишань, оборачиваясь к ней. – Я, конечно, многое забываю, но эти слова помню хорошо. И что?
– Мне кажется, – сказала Пиньмэй, – император имел в виду, что Светоносный Камень лежит на Морском Дне.
Ишань уставился на неё. Потом лицо его расплылось в улыбке.
– Ты права! Он наверняка там, этот Светоносный Камень, чем бы он ни оказался! Вот туда-то мы и отправимся!
– Но… – Пиньмэй запнулась. – Но ведь Морское Дно – оно просто из историй Амы! Разве мы сможем… Как нам туда попасть?
Госпожа Мэн подняла взгляд и тихо сказала:
– Я знаю как.
Глава 45
Змеиные глаза, чёрные и пронзительные, как булавочный укол, не мигая глядели на Чёрную Черепаху. Змея потянулась к ней, словно желая обвить.
Черепаха щёлкнула зубами, и змея виновато отпрянула и прогнулась, будто кланяясь.
Ступай к Морскому Царю, приказала черепаха, и скажи ему, что мне нужна помощь.
Змея кивнула, язычок её быстро замелькал в пасти в знак готовности. Не издав ни звука, она развернулась и устремилась прочь.
Чёрная Черепаха, не мигая, жадно смотрела вслед змее – единственному своему утешению в этом слепящем пейзаже. Она следила за уползающей чёрной змеёй, пока та не превратилась в тончайшую шёлковую нить и не растаяла.
Глава 46
– Нужно дождаться Байма, – сказала госпожа Мэн.
Они были уже за городскими воротами, где их никто не преследовал. Дом Ву они покинули сразу, не мешкая. Хайи пыталась всучить им с собой в дорогу гору всего, от пельменей до мехов. «Вряд ли моим господам они ещё пригодятся», – не без злорадства усмехнулась она. Однако госпожа Мэн отказалась от даров; вместо этого она обменяла свой наряд на грубую одежду самóй служанки, а Пиньмэй и Ишань тоже набросили поверх своих ярких одеяний простые плащи и накидки. Уходили они по одному, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания; найти ворота, как и говорила Хайи, оказалось легко.
– Байма, вашего коня? – уточнил Ишань. – Но ведь его отвели в дворцовую конюшню. Не может же он…
Однако не успел он договорить, как госпожа Мэн вложила два пальца в рот и свистнула. Это был нежный, переливчатый звук, похожий на пение бамбуковой флейты.
В ответ раздалось звонкое ржание. Байма, словно только и ждал оклика, показался из-за угла и нёсся к ним галопом вдоль стены. Домчавшись, он встал как вкопанный и всхрапнул, будто засмеялся.
– Прежде чем бежать к вам, я попросила Янну выпустить его из городских ворот, – с улыбкой объяснила госпожа Мэн, забавляясь их недоумением.
Ишань сбросил серый плащ, прикрывавший его яркую одежду, и расхохотался. Пиньмэй тоже улыбнулась и машинально потянулась к браслету – но его больше не было. Госпожа Мэн заметила это её движение.
– Жаль, что тебе пришлось отдать браслет, – сказала госпожа Мэн. – Будь тут сейчас мои драгоценности, я бы подарила тебе много украшений – и нефритовых, и золотых.
Пиньмэй грустно улыбнулась. Пустота на запястье казалась тяжелее любого золотого украшения.
– Нефрит и золото? – презрительно скривился Ишань. – Да кому они нужны!
Нарочито торжественным движением он вытянул нитку из своего обтрёпанного рукава и повязал её Пиньмэй на запястье.
– Дарю тебе этот великолепный браслет, – сказал он своим обычным шутливым тоном и низко поклонился. – Носи его с гордостью, ибо он бесценен!
Пиньмэй рассмеялась.
– Хватит дразниться, – сказала она.
Но красная нитка и вправду смотрелась красиво и нарядно, и Пиньмэй перестала ощущать гнетущую пустоту на запястье. Несмотря на вечные шуточки и ужимки Ишаня, она знала, что это подарок от чистого сердца. Ей стало тепло, словно от глотка горячего чая.
Госпожа Мэн задумчиво смотрела на детей.
– Если бы у меня в своё время был такой браслет, – печально сказала она, – я бы подарила его мужу.
Ишань повернулся к госпоже Мэн и склонил голову.
– Жаль, что я не смог этого сделать для него… – сказал он.
Пиньмэй смотрела на них, ничего не понимая. Но не успела она задать вопрос, как госпожа Мэн вскинула голову и сказала:
– Ну что, вперёд?
Они втроём забрались на спину Байма, и госпожа Мэн взялась за поводья.
– Разве мы поедем не по дороге? – спросила Пиньмэй, когда конь рысью побежал по чистому снегу.
– Нет, – сказала госпожа Мэн и пришпорила Байма, который сразу перешёл в галоп. – Нам нужно к морю.
Глава 47
Байма нёсся, рассекая воздух, и коса Пиньмэй оставляла след в белом небе, точно росчерк туши на белой бумаге. Время и расстояние сливались в единое серебристое пятно, и, когда конь остановился, Пиньмэй показалось, что они попали в другой мир. Ибо перед ними, сверкая, точно холодный, острый алмаз, лежало море.
– Оно замёрзло, – прошептала Пиньмэй. – Море замёрзло!
Несколько мгновений они стояли, потрясённо застыв.
– Это неправильно, – сказал Ишань. – Тут что-то не так. Для того чтобы море замёрзло…
Он замолчал на полуслове, потому что госпожа Мэн спрыгнула с коня.
– Здесь мы с вами расстанемся, – сказала она детям.
Пиньмэй ахнула:
– Вы нас покидаете?!
– Я очень рада, что всё это время мы были вместе, – сказала она. – Но я должна найти мужа.
– Но как же мы… – Пиньмэй осеклась, смутившись из-за того, что подумала только о себе.
Госпожа Мэн улыбнулась ей и перевела взгляд на Ишаня.
– Вы справитесь, – сказала она и протянула ему руку ладонью вверх.
Ишань принялся рыться в складках своего рукава. Он выудил оттуда сначала свой носовой платок, потом свои палочки для еды и, наконец, тёмно-коричневую мидию. Створки её были плотно закрыты, и лишь одна крошечная зазубрина говорила о том, что в мидию когда-то попала стрела. Ишань вручил её госпоже Мэн.
Госпожа Мэн повернулась к замершему морю. Заледенелые волны изгибались, словно в мольбе тянули к ней руки, и она долго смотрела на них, не отрывая взгляда. А потом бросила в море мидию. Та заскакала по льду, зазвенела, точно крошечный колокольчик, пока не превратилась в прыгучую чёрную точку вдали…
