– Это… это её слеза! – продолжала Пиньмэй запинаясь. – Она… она и есть дочь Морского Царя… богиня с рыбьим хвостом… а это… это…
Пока она лепетала, последние лучи солнца погасли, ночь вступила в свои права. Тускло мерцал фонарь, однако в комнате было светло как днём. Ибо камень на ладони у Ишаня излучал теперь мягкое, спокойное сияние, подобное лунному свету.
– Светоносный Камень, Озаряющий Ночь! – выдохнула Пиньмэй.
Глава 66
– Каменотёс! – прогремел чей-то голос.
Ама и каменотёс вздрогнули. Голос доносился из тьмы, и обоим вдруг показалось, что на них сейчас набросятся. Когда же из мрака выплыли фигуры стражников, у Амы перехватило горло. Потому что в одном из них она узнала того самого солдата в зелёном, которого так хорошо запомнила – и который тогда точно так же не был солдатом, как теперь не был стражником.
– Я пришёл взглянуть на твою работу, – прорычал он.
Каменотёс торопливо встал и поднял пару камней, чтобы показать их стражнику. Однако, заглянув ему в лицо, мастер похолодел, и камни застучали один о другой, потому что руки его тряслись.
Ама перехватила у него камни и подошла с ними к стражнику.
– Осталось ещё много работы, – сказала она.
Тот взял у неё из рук один камень и принялся осматривать. Зачем, думала Ама, императору притворяться простым стражником? Может быть, для него это единственный способ посещать темницу, не привлекая к себе внимания? Но, с другой стороны, зачем вообще императору приходить в темницу? Ради каменотёса? Или ради неё?
Император внезапно опалил её сердитым взглядом.
– Чего уставилась? – рявкнул он.
Ама склонила голову.
– Прошу прощения, – сказала она. – Вы напомнили мне одного человека.
– Это ещё кого?
– Просто героя одной истории, – ответила Ама.
– Опять эти твои истории, – процедил император. – Ну давай, рассказывай, плети свои небылицы.
К ещё дикий и непредсказуемый как тигр. Когда он шёл по улице, все мгновенно разбегались по домам, зная, что иначе не миновать беды. Поскольку в силе ему не было равных, он просто брал себе всё что хотел, и никто не смел ему перечить. Пьянство да азартные игры – вот и всё, чем он занимался. огда-то давным-давно жил-был человек по имени Хайи, огромный как бык, сильный как дракон, а в придачу
Однажды ночью пьяный Хайи брёл по окраинам деревни, потрясая бутылкой вина и воздевая её к луне.
– Разве я не величайший человек из всех, кто жил и живёт на этом свете? – кричал он. – И разве не счастливейшая из деревень та, где я живу?
– Эта деревня и впрямь была бы счастливейшей, – вдруг раздался ясный, отчётливый голос с обочины, – если бы не три вещи.
Хайи посмотрел вниз – голова у него слегка закружилась – и увидел старика, который сидел в лунном свете с большой книгой на коленях.
– Да это же Лунный Старец! – прогремел Хайи. – Скажи, ты пришёл повидать Хайи, великого героя?
– Чтобы заслужить право называться великим героем, – сказал Лунный Старец, – ты должен избавить деревню от трёх зол.
Хайи посмотрел в спокойные чёрные глаза Лунного Старца и ощутил, что трезвеет.
– От трёх зол? – переспросил он, садясь напротив.
– Да, – ответил старец. – Эта деревня и впрямь была бы счастливой, если бы её не терзали три зла.
– Какие? – спросил Хайи.
– Первое зло, – сказал Лунный Старец, – это змей Башэ. Он живёт под Чёрным Мостом и проглатывает живьём всякого, кто дерзнёт пройти мимо, будь то зверь или человек.
Хайи встал.
– Я убью это чудище, – заявил он. – А потом расскажешь мне про второе зло.
С этими словами он бросился к Чёрному Мосту. Это был старый заброшенный мост. Как только он до него добежал, из воды немедля показался Башэ и взвился в чёрное небо. Ужасная пасть змея была так огромна, что он мог бы проглотить слона. Хайи увернулся от щёлкнувших челюстей и нырнул в реку. На миг всё стихло, потом река забурлила, покрылась зловонной пеной, гигантская волна взмыла в небо и обрушилась вниз, разбившись на тысячи брызг, точно на мелкие камешки. Наконец вода утихла, и по её поверхности стало растекаться красное пятно. Оно росло и росло, пока вся река не сделалась ярко-красной. А затем, рассекая воду, вынырнул Хайи, в одной руке держа меч, в другой – голову Башэ.
В ту же ночь Хайи вернулся к Лунному Старцу и сказал:
– Я убил змея Башэ. Теперь мою деревню донимают только два зла.
– Второе зло, – сказал Лунный Старец, – это ядовитая птица Чжэнь, что обитает на Северной горе. Она питается гадючьим ядом, поэтому перья её источают чистую отраву. Кровь её способна растопить камень, а слюна – растворить сталь.
– Я вернусь завтра, и ты расскажешь мне про третье зло, – сказал Хайи и направился к Северной горе. В пути он сделал остановку, чтобы переодеться в одежду из толстой кожи. Помимо того, он прихватил с собой шкуру носорога, кусок сырого мяса и крепкую верёвку.
Хайи забрался на вершину горы и принялся размахивать куском сырого мяса. Учуяв поживу, птица Чжэнь спикировала прямо на Хайи, который тут же набросил ей на голову верёвочную петлю. Птица пронзительно вскрикнула и устремилась в небо, увлекая за собой Хайи. Однако он не выпустил верёвку и лишь затягивал петлю всё туже, пока бездыханная Чжэнь не упала не землю.
Хайи, тоже упавший, вскочил, подбежал к ней и ещё туже, в последний раз, затянул верёвку, сломав птице шею. Затем он завернул ядовитую птицу в шкуру носорога и сжёг.
Ночью он вернулся на прежнее место, где его поджидал Лунный Старец.
– Я убил птицу Чжэнь, – сказал Хайи, – так что жителям деревни больше не нужно страшиться её яда.
– Да, – сказал Лунный Старец.
– И я убил змея Башэ, – сказал Хайи, – так что жителям деревни можно снова ходить по Чёрному Мосту.
– Да, – сказал Лунный Старец.
– Стало быть, два зла я истребил, – сказал Хайи.
– Да, – сказал Лунный Старец. – Осталось одно-единственное зло, не дающее деревне покоя.
– Что же это? – спросил Хайи. – Только скажи, и я покончу с ним, как с двумя первыми!
Лунный Старец смотрел на Хайи и, казалось, видел его насквозь.
– Третье и последнее зло, досаждающее твоей деревне, – сказал он, – это ты сам, Хайи.
