Весь двор ахнул, когда безжизненное тело Тобуку упало на снег, не обагрив его кровью. Чёрные доспехи распались на куски, а внутри оказалась пыль, которую тут же подхватил ветер и рассеял по двору.
Картер раскрыл рот от удивления, не веря своим глазам. Он видел фокусы с картами и монетами, но сейчас случилось что-то невероятное. Тобуку просто исчез – без всяких трюков.
– Да, жалко, что здесь нет моего брата, – сказал Масаки Сакаи, и его голос был полон эмоций. – Но он давным-давно умер. – Масаки взял отцовский ключ-камень с серебряной цепочки, запутавшейся в доспехах. – Это никогда тебе не принадлежало, брат, – сказал он, поднимаясь, – и только этот камень держал тебя на свете последние сто лет.
Все застыли в шоке от увиденного, и никто не заметил, как один из бандитов поднял арбалет и нацелился в голову Масаки.
– На колени! – закричал бандит и, подойдя, ударил Масаки ногой. Старый спинозаврий упал на кучку чёрных доспехов, оставшихся от его брата.
Теодор пытался встать, но его пнули в спину.
– Где Би? – прошептал он Джеральдине.
Не успела она ответить, как её тоже повалили на снег.
Бандит, что-то рявкнув, показал на спинозавра, лежащего возле Теодора, Джеральдины, Картера и Саи.
– Он хочет казнить Масаки и его спинозавра, – перевела Саи, – чтобы отомстить за убийство Тобуку.
– А потом и нас! – Джеральдина зарыдала.
Теодор взял её за руку.
– Этому не бывать, – тихо прошептал он и подмигнул ей. – Поверь мне.
Под прицелом арбалета Масаки отволокли к его спинозавру, и из арсенала, который вёз один из килосов, новый главарь взял огромную секиру.
– Не беспокойся, Хиноку, – прошептал Масаки, потрепав своего завра по морде и погладив под подбородком, – у нас ещё осталась «Гроза». – Он посмотрел на Теодора и беззвучно проговорил: – Раз, два, три…
Теодор набрал в лёгкие воздуха и, собрав остаток сил, закрыл своим телом, одетым в прочные доспехи, Джеральдину и Саи.
– …четыре, пять, шесть, – продолжил он считать, загораживая их.
Картер, догадавшись, что произойдёт, спрятался за Хиноки, а вместе с ним немедленно легли и все завры бандитов, словно их придавило огромной силой.
– …семь, восемь, девять…
Масаки резко дёрнул за один из шипов, росших из морды Хиноки, завр раскрыл пасть, издав пронзительный крик, и «Гроза» взорвалась.
Оглушительный гром сотряс монастырь; у всех, кто был во дворе, чуть не лопнули барабанные перепонки. Ударной волной выбило все бумажные двери и окна, с крыши на бандитов посыпались снег и куски черепицы. От взрыва открылись монастырские ворота, и носорог, лошади и часть завров, воспользовавшись этим, умчались прочь.
Первым опомнился и вскочил на ноги новый главарь бандитов. Сорвав с лица обуглившуюся маску и выплёвывая сажу, он водил вокруг себя арбалетом, пытаясь обрести равновесие и прицелиться.
– Скажи мне, девочка… – бандит навёл арбалет на Саи, – где реликвия?
Саи выбралась из-под Теодора.
– Саи, ты куда? – в панике воскликнула Джеральдина.
Племянница императора, не ответив своей гувернантке, отряхнула снег с кимоно и встала во весь рост.
– Вам сегодня повезло, – крикнула она и, вытащив из кармана какую-то чёрную фигурку из бумаги, раскрыла ладонь и показала всем превосходно выполненное оригами в форме чёрного карликового тиранна. – Его зовут Бастер.
За спиной главаря из последней уцелевшей двери-экрана выскочил чёрный завр. Бандит повернулся и увидел перед собой настоящего чёрного карликового тиранна. На могучей спине завра сидела Би.
Бандит заорал и уронил арбалет. В ответ Бастер зарычал прямо ему в лицо с такой силой, что бандит упал навзничь в снег.
– Это мой друг Бастер! – громко объявила Саи всем бандитам. – И моя подруга Би. Чёрные тиранны приносят счастье и везение. Так что сегодня у вас счастливый день, – она показала на открытые ворота, – потому что вы можете сейчас убежать и спасти свою жизнь!
27
Вот это фокус
– перешёл на тёмную сторону —
Джеральдина стала снимать с Теодора доспехи, а Би отправилась к монахам за чистыми тряпками и тёплой водой.
Когда Джеральдина стягивала с него рубаху, Теодор сморщился от боли.
– Осторожнее, старушка: видишь ли, мне чуточку больно, – предупредил он.
Джеральдина, нахмурившись и поджав губы, не обращала внимания на его жалобы и методично продолжала своё дело. Теодор пытался заглянуть ей в глаза, но она всячески избегала смотреть на него. Когда ей требовалось, чтобы он поднял руку, она просто вскидывала брови.
– Ты сегодня какая-то особенно разговорчивая, хотя и так никогда не молчишь, – заметил Теодор. Его слова тоже были встречены молчанием, и он знал причину. – Прости, Джерри, – спокойно добавил он. – Я понимаю, почему ты огорчена.
Джеральдина отвернулась, чтобы промыть тряпку.
– Ты извиняешься? – спросила она с наигранным удивлением. – За что?
– За то, что я исчез, – ответил Теодор. Он всегда говорил себе, что вернуться к Джеральдине ему помешала война, несмотря на все его клятвы, и что его возлюбленная наверняка уже нашла своё счастье с другим мужчиной. Последние недели напомнили ему, как он всегда недооценивал её силу – и как все послевоенные годы он избегал встреч с ней, чтобы не страдать от боли при мысли о несбывшемся счастье. Банти скучала по своей старшей дочери, особенно после смерти Сиднея и исчезновения Грейс и Франклина, и Теодор не хотел оказаться препятствием для приезда Джерри к матери. Когда Джеральдина навещала мать, он не показывался у Банти, гордясь своей независимостью и тем, что не обязан ни перед кем отчитываться в своих поступках. Но, став опекуном детей, он понял, что утратил независимость и что теперь он семейный человек.
– Я сержусь не из-за того, что ты исчез, – заявила наконец Джеральдина. – Я сержусь, потому что ты остался!
– Что?!
Джеральдина с отчаянием швырнула тряпку.
– Я хотела, чтобы мы уехали отсюда ещё до опасной ситуации, но ты настоял, чтобы мы остались – и вот пожалуйста! Тебя чуть не убили! Саи могла погибнуть! Би и Картер! Боже! – Она закрыла лицо ладонями и зарыдала, не выдержав напряжения.
– Ты права, Джерри, – сказал он. – Но ведь нас не убили. Нам не было суждено погибнуть. И мы сделали хорошее дело.
