Ещё как были. Однажды в детстве Ян просил такую штуку на день рождения, но родители подарили ему хомячка.
– Да, но проектор бесполезен без плёнки, – заметил ТиТ-5.
– Есть плёнка. – РУТ-81 радостно закивала. – Всего одна и, кажется, повреждённая, но… попробуем.
Андроид еле слышно хмыкнул: похоже, кое-кто ждал момента, чтобы посмотреть киношку в хорошей компании.
Пленка действительно оказалась повреждённой: начало фильма было залито чем-то липким, зато середина была целой.
– Давай представим, что мы пропустили всё самое неинтересное, – предложил Писатель, и его напарница весело улыбнулась. Сейчас они были похожи на школьников, которые сбежали с уроков, чтобы поиграть в приставку.
ТиТ-5 спроецировал изображение на потолок и нажал кнопку воспроизведения. И тут же в заваленную хламом подсобку корабля вторглись космические крейсеры злобных пришельцев.
– Ого, – восхитилась РУТ-81, откидываясь на спину. – Как в кино-капсуле.
«Кино-капсула. Словечко из её мира, – подумал Писатель, наблюдая за тем, как режиссёр взял крупным планом искажённое гневом лицо гуманоида. – Интересно будет послушать её историю».
– Кажется, я поняла, – сказала РУТ-81. – Вот это плохие парни. – Она указала на зелёных мохнатых гусениц с бластерами наперевес. – А эти – хорошие.
«Хорошие» были человекоподобными типами с большими головами и гипертрофированными чертами лица. Они напоминали мультяшных кукол и выглядели почти смешно, если не брать в расчёт праведный гнев на лицах. Во время бега они размахивали руками, словно карапузы, которые только научились ходить, а бутафорское оружие в их руках смешно болталось во все стороны.
– Интересно, в какой вселенной живут эти ребята? – спросил ТиТ-5, пристраиваясь на коробки рядом с РУТ-81.
– Кто? Гусеницы?
– Ага, – кивнул ТиТ-5, хотя имел в виду совсем других.
– Наверное, во вселенной варнов. Это же их корабль, – предположила андроид.
– Наверное, – отозвался Писатель. Впервые за долгое время ему было хорошо и спокойно.
Звука не было, но фильм был настолько захватывающим, что всё было понятно без слов. К несчастью, он обрывался так же внезапно, как и начался, – конец ленты был безвозвратно утерян.
– Что ж, значит, пришло время рассказа, – произнёс ТиТ-5. – Ты ещё хочешь услышать продолжение?
В какой-то момент он испугался, что РУТ-81 откажется слушать его мемуары, но увидев, как зажглись её глаза, тут же успокоился.
– Конечно! – сказала она и по-турецки уселась на капсулу гибернации.
Писатель на минуту закрыл глаза. Приглушённый свет помогал расслабиться, а шум вентиляции сглаживал все посторонние шумы – эта подсобка была почти идеальным местом для долгих историй.
– Так, на чём же я остановился? Ах да… Мои сбережения подходили к концу…
Глава 5. Мир Бездны
Мои сбережения подходили к концу. Пару раз я занимал у Вики, чувствуя себя при этом полнейшим неудачником. Кстати, она довольно быстро простила меня за тот инцидент с телефонным звонком. Правда, мне пришлось приврать, что у меня умер лучший друг. В какой-то степени так оно и было.
Я потерял Марка Гугению – свою героическую ипостась, источник вдохновения и идей. Его мир закрылся для меня, но я не мог позволить себе горевать слишком долго: сроки по сдаче книги наступали на пятки вместе с первыми осенними холодами.
Но были и хорошие новости. Я почти закончил рукопись.
Наблюдательный читатель смог бы заметить, что первая половина написана вполне реалистично: дотошные описания места действия, чувств и мыслей главного героя – всё это заставляло поверить в то, что где-то подобные вещи действительно происходят. Поверить и содрогнуться. К несчастью, вторая часть была лишена всей этой глубины, которую мне просто неоткуда было брать. Спустя две недели терзаний я взял себя в руки и скомпенсировал отсутствие идей бессмысленными, но эпичными батальными сценами. Немного подумав, я даже добавил короткую интрижку, ради которой мне пришлось «подрастить» Марка до семнадцати с половиной лет.
Вторая часть получилась пошлой, словно дешёвое кино, и мне было стыдно за неё, но переписывать уже не было времени. Я был рад, что хотя бы не сдался и уложился в сроки.
Звонок из издательства и вовсе наградил меня верой в свой несгибаемый талант.
– Честно сказать, мы весьма удивлены, Ян Викторович, – произнёс человек по имени Виталий Борисович. Его предшественник, с лёгкой руки даровавший мне шанс на счастье, так и остался для меня безымянным благодетелем, поскольку уволился на следующий же день после разговора со мной. – И как только мы проглядели вас раньше?
Я хотел было ответить: «Потому что это моя первая книга», но вовремя прикусил язык. Пусть сокрушаются.
– Рукопись будет издана? – пытаясь усмирить свой дрожащий голос, спросил я.
– Разумеется. Мы поставили вас в очередь, – по-деловому ответил Виталий Борисович.
«В очередь?» – с тревогой подумал я. Я с детства на дух не переносил очереди, особенно те, которые подразумевали под собой некую конкуренцию. Например, очередь к врачу, который работает только до обеда. Или очередь на прослушивание, когда известно, что роль получит только один человек. И вот ты стоишь и ненавидишь всех этих людей до и после тебя, а они точно так же ненавидят тебя. А ещё вот эта фраза: «Кто последний?! За вами буду!» Бр-р-р, просто ножом по сердцу.
И хотя в данном случае вопрос об издании моей книги был скорее вопросом времени, сама идея о том, что придется отстоять в очереди за счастьем, оставляла неприятный осадок.
– И когда меня издадут? Хотя бы примерно? – спокойно спросил я, но в голосе так и сквозила обида.
– Так, – произнёс собеседник и замолчал на неопределённое время. – Примерно… э-э-э… Примерно весной.
Супер. Просто прекрасно, лучше и быть не может. И на что мне жить всё это время?
Должно быть, Виталий Борисович расценил моё обиженное молчание как вопрос.
– Могу предложить вам вот что, – сказал он. – Пишите новую книгу. Получите аванс и бонусы от издательства, а весной, глядишь, и роялти с продаж подоспеют. Как вам идея?
Конечно, я мог бы отказаться, потребовать издания книги вне очереди, раз уж я такой классный. Но понимал, что мне просто чёртовски повезло и лучше уж помалкивать, чтобы не спугнуть удачу.
– Идея отличная. Меня всё устраивает, – ответил я в трубку.
– Вот и ладушки, – сказал Виталий Борисович, словно говорил не с писателем, а со своим внучатым племянником-годовасиком. – Ждите звонка.
Он повесил трубку. Я поймал в зеркале своё отражение, сгорбленное напряжённым телефонным звонком, и на ум мне пришло определение: «писатель хренов». По-моему, оно невероятно точно описывало меня настоящего.
