Большинство складов на окраинах оказались помечены тем же логотипом корпорации – ромбом с изображением знаменитой форестанской псевдососны. Из того, что он уже знал, включая данные с кристалла Департамента, следовало, что вся история освоения планеты проходила как бы под сенью колосса здешнего Леса, ставшего не только символом компании и колонии, но благом и одновременно проклятием всей Форестаны.
По единственно правдоподобному объяснению, первая экспедиция состояла большей частью из уроженцев Альфы Центавра. Известный всем по анекдотам забавный акцент этих потомков земных переселенцев объясняли суровыми условиями их родной планеты, холод и ветра которой часто вынуждали общаться колонистов сквозь стиснутые зубы. Поэтому когда один из центаврийцев сравнил здешнее супердерево с «китом» растительного мира, то в переданных по каналам связи аудио-и видеозаписях однозначно прозвучало «кыт». Именно в таком произношении название быстро закрепилось во всех инстанциях и стало настолько привычным, что никто потом не захотел или не смог исправить случайную и не имевшую особого значения ошибку.
Позднее, наряду с прежним, для форестанской сосны начали использовать другое определение: «левиафан», «левиафановое дерево», означавшее на языках прародины «огромный», «чудовищный», «гигантский». Но оно не получило такого признания, как первое. Черок, изучавший в академии всевозможные гипотетические формы жизни, вспомнил, что так называли гигантского морского змея из древних мифов Земли.
Возможно, тот же самый центавриец из первой экспедиции умудрился сломать ногу в Лесу. Стационарный регенератор тканей находился далеко на орбитальном модуле, и пострадавшему по старинке наложили временные шины из отломанных ветвей кытового дерева, с которыми он не расставался много суток. Когда же его смогли транспортировать для полноценного лечения, оказалось, что исцелять уже совершенно нечего. Кости самым необъяснимым образом срослись за столь короткий срок, от перелома не осталось следа. Так было открыто одно из поразительных свойств кыта.
С самого начала Лесную считали предназначенной для колонизации, никому в голову не приходило, что Лес представляет собой нечто иное, чем просто стихийно растущую неразумную флору. По мере открытия прочих качеств кытовой древесины, наличие столь уникального сырья определило дальнейшую судьбу планеты. В том, как «Экофлору» удалось обойти всех конкурентов и получить подряд на освоение Форестаны, оставалось много неясного. Несомненно, закулисные махинации имели место, и кто-то влиятельный позаботился о полном отсутствии прозрачности в этом деле. Эксперты корпорации настояли на ускоренном мягком терраформировании планеты с незначительным изменением атмосферы для более благоприятных условий людям, завезенным животным и растениям. Звездное человечество нуждалось в кыте, «Экофлор» получил монопольное право на торговлю им на внешних рынках. О планах массовой колонизации больше никто не вспоминал. Отбор переселенцев проводился тем же «Экофлором» в количестве, определяемом его планировщиками.
Черок решил, что нет смысла откладывать непосредственное знакомство с Лесом. Позади остались два дня общения с колонистами и главами поселковых администраций, изучение служебных отчетов, сводок и рапортов. Чем больше он узнавал о здешней мегафлоре, тем величественнее и непонятнее она ему представлялась. Ничего похожего на созданный его воображением образ притесняемых аборигенов, которым он всегда надеялся помочь.
Стоило взглянуть на выверенную со спутников карту на живой массив, покрывший почти треть единственного материка, как точки поселков и вкрапления фермерских наделов представлялись на его фоне ничтожными следами букашек, никак не способных влиять на громаду изумрудного пятна.
Впрочем, невесело думал ксенолог, достаточно вспомнить, во что превратились зеленые легкие материнской планеты человечества в ходе пресловутого «покорения природы». А все эти красочные рассказы очевидцев о зомби, мандрагорах и прочих порождениях здешней флоры вызывали подозрение в целенаправленности ее действий. Чероку уже не терпелось поскорее увидеть вблизи то, ради чего его прислали.
Первая встреча
Все казалось не таким, как в предыдущие прогулки. Действительно, что-то пошло иначе. Да и утро началось с очередного неприятного препирательства с отцом, недовольного его равнодушием к поискам молодой хозяйки и помощницы в доме. Опять ставились в пример младшие, даже Фил, по словам отца, более ответственно относился к будущему их рода. Мать еще вчера перебралась в заждавшуюся ее следующую семью, и некому было сгладить остроту взаимных попреков. Чтобы не вызывать больших нареканий, Роман переборол себя и быстро переделал, что требовалось по хозяйству: скосил траву на участке за домом, проверил автоматику полива огорода, закрепил расшатавшиеся доски ступеней и крыльца. Остальное он закончил еще прошлым вечером и теперь, не докладывая отцу, со спокойной совестью ушел, куда глаза глядят.
Сегодня с первых шагов в глубины Леса он ощутил впервые возникшую отчужденность. Совсем недавно появившиеся на опушке молодые побеги успели образовать непроходимые заросли кустарника, которые он не встречал в прежние рейды. Показалось, или действительно Лес перешел в наступление на этом участке, Роман не мог сказать с уверенностью. Причина изменений наверняка имелась. Например, очередные бездумные действия соседей, снова добравшихся до реликтового кыта, или расчистка еще одного поля для засева земными злаками. Все что угодно могло вызвать ответную активность.
Чем дальше углублялся он привычным маршрутом, тем больше находил превращений, происшедших за дни его отсутствия. Будто Лес препятствовал в этот раз, не хотел пускать дальше, настороженно следил за каждым шагом. Вероятно, о сегодняшнем впечатлении следовало сообщить «Экофлору», только он сомневался, насколько важным там сочтут описание последних перемен.
К тому же в редкие просветы в кронах не заглядывало привычное солнце, лишь низкая серая пелена, ронявшая мелкий дождь. День выдался прохладным, безрадостным и бесцветным. Пока он добрался до знакомой поляны, успел порядком промокнуть. На влажной траве сидеть не хотелось. Даже здешние белки, сопровождавшие его почти всегда прежде, исчезли, сколько он ни высматривал их по сторонам.
Зябко подняв капюшон куртки, Роман двинулся дальше, думая о своем. Он брел, не разбирая дороги, обходя непроходимые участки, пока не понял, что угодил в незнакомые места. Как-то необычно похолодало, и здесь под сплетеньем ветвей высоко над головой воцарился полумрак, словно близился вечер. Привычное ощущение безопасности покинуло его, и впервые в Лесу ему стало не по себе.
Девушка вышла навстречу из-за густого куста, скрывшего ее приближение, и тут же застыла при виде незнакомца. Роман отметил приятные черты лица и стройность осанки. Ничего необычного в одежде, потертая куртка зеленой расцветки, выцветшие ношеные джинсы, заправленные в короткие полусапожки – девчонка как девчонка. Через плечо приспущен тонкий ремешок, на котором в такт шагам покачивался небольшой прямоугольный рюкзачок. Откуда она взялась? Но смотреть на нее было приятно. Как ни странно, чем-то внешне она неуловимо напомнила сестру Надю, хотя это могло показаться.
