Эта ночь стала для Леси откровением. Едва податливая стена сомкнулась за спиной, заключив ее в живой кокон, тело девушки пронзила дрожь. Но не от холода, а от множества щекочущих нежных прикосновений листьев, стеблей, чувствительных отростков, придавших ей внезапное ощущение общности с огромным единым организмом. Она сразу почувствовала себя его неотъемлемой частичкой, и на смену привычному человеческому одиночеству пришло чувство небывалого слияния с массой себе подобных.
«Но нет, нет! Я не хочу так! – она пыталась воспротивиться посторонней и в то же время узнаваемо родной воле. – Я вовсе не была одинока до сих пор, со мной всегда, с самого рождения рядом мои родители – мама и папа…»
– Ошшшибаешшшься! – прошелестел у нее в голове голос, словно передаваемый тысячами едва колышимых слабым ветром листьев. – Я твой настоящщщий отец, и я твоя мать в одном лицсссе… Ты мое порожжжждение. Гарнисссы – чужжжие тебе, как всссе прочччие люди…
– Но я сама человек! – слабо возразила девушка.
– Я соззздал тебя такой, но ты лишшшь моя дочччшь… плоть от плоти моей, и ты лишшшь часть меня…
Леся знала, сказанное то ли лесной чащей, то ли гигантским существом, невидимо стоящим за деревьями, – абсолютная правда. И все же не могла безоговорочно принять его правоту – иначе невозвратимо утратила бы индивидуальность, осознание себя человеком, вычеркнула бы из своей жизни милых сердцу родителей, причинила бы им боль в ответ на заботу и любовь. Этот ни на секунду не угасающий огонек противоречия помог выдержать властный натиск и убедительность слов, образов, новых незнакомых ощущений. Она воспринимала незримого собеседника единым целым и одновременно сообществом подобных друг другу разумных частиц, родных ей и по крови, и по духу. Но не слилась с ним полностью и сумела отстоять собственное Я.
Тот большой и мудрый понял и прекратил попытки подчинить и растворить в себе.
– Да… ты дейссствительно ссстала чччеловеком, личччностью, как они говорят… И, пожжжалуй, так дажжже лучччше для нассс всссехххх, – прошелестел тот же безошибочно узнаваемый родной голос. – Я и хххотел добитьссся этого на сссамом деле!
Девушка не ощущала времени и не могла судить, сколько еще длилось их тесное общение, обмен образами, мыслями, знанием, но уже без прежнего давления с его стороны. Разум Леса заново постиг свое изменившееся дитя и признал ее индивидуальность. Она многое узнала, включая то, для чего ей дали жизнь. Тем решительнее захотелось вернуться к приемным родителям, к человеческому существованию.
– Жжживвви сссвоей жжжизнью, оссставайссся сссобой, я всссегда буду рядом, буду помогать тебе. Только не зззабывай, кто ты на сссамом деле и как ты мне нужжжна. То, чччто ты узззнаешь о людях, должжжно помочччь прекратить эту бессмысссленную вражжжду, – так прошелестел на прощание ее настоящий создатель-Лес перед тем, как выпустить девушку из сплетенного вокруг нее убежища.
Она так же бесшумно вошла на рассвете в комнату к не сомкнувшим глаз после ее исчезновения родителям.
– Папа, мама, это я – ваша Леся. Я вернулась. Простите меня. Так было нужно. Но я ваша дочь, я люблю вас, и знайте – это навсегда.
Гарнисы обняли ее вдвоем одновременно, нисколько не пытаясь скрыть непрошеных слез радости.
Флодайверы
Мы пойдем сегодня в лес? – Йес! Может быть, нам все равно? – Но!» Неизвестно, откуда взялась застрявшая у него в памяти то ли детская считалка, то ли примитивная мнемоническая рифмовка из дошкольного курса праязыков Земли. Только теперь, когда здешний Лес, знакомый до того по предварительным инструкциям, оказался совсем рядом, это нелепое малопоэтичное двустишие не выходило из головы и уже не казалось таким бессмысленным, как прежде.
Ранним утром флаер высадил их в виду стены деревьев, непоколебимо и настороженно встретивших дерзких чужаков. С высоты двух метров Андре спрыгнул в спружинившую под ногами густую траву. Жанна последовала за ним, но легкое тело жены приняли уже его руки. Оба помахали пилоту: все нормально, действуй, как договаривались, – лети! Последнее Андре произнес вслух, чтобы еще раз удостовериться в наличии связи.
– Вас понял. Счастливо добраться! Если что, мы заберем вас в любое время, – отозвался в микрошлемофоне знакомый голос летчика. Связь работала безупречно. Флаер круто взмыл ввысь и, развернувшись по огромной пологой дуге, бесшумно унесся прочь.
Андре придирчиво проверил черные герметичные экокостюмы, плотно облегавшие тела, но нисколько не стеснявшие движений. Их мономолекулярная пленка предохраняла кожу и слизистые оболочки от непосредственного контакта с возможно вредоносным действием здешних микроорганизмов. В то же время она не препятствовала воздухообмену. Биофильтры защищали дыхательные пути, прозрачные линзы прикрывали оболочки глаз – полная экипировка флодайвера для пребывания в незнакомой и предположительно чуждой организму человека среде. Все застежки и карабины оказались на месте. Полный порядок. Он ободряюще подмигнул Жанне, получил такой же согревающий сердце ответ, и они вошли в Лес. Начиналась привычная работа – погружение в растительный мир новой для них планеты.
Все и началось с флодайвинга. Именно он познакомил их, он же и свел окончательно вместе, да так, что другого ни он, ни она для себя теперь не представляли. В головокружительных ныряниях в буйные заросли чужих миров они обрели друг друга. Этот новый увлекательный спорт – порождение эпохи космической экспансии человечества – привлекал все больше любителей необычного.
На одном из чемпионатов Сектора призер Андре Саше встретил чемпионку среди девушек Жанну Диру. С тех пор больше не расставались. Собственно, никогда они не были настоящими беспристрастными учеными, мешал спортивный азарт, увлечение новыми горизонтами жизни на неизученных планетах, стремление делать лучше других то, что давалось им от природы легко и непринужденно. Ксенологами они стали с одной целью – иметь больше возможностей вместе заниматься любимым делом.
Со временем они превратились из просто выдающихся спортсменов в одних из лучших исследователей ксенофлоры. Ни разу им не пришлось пожалеть о выборе, и когда хорошо знакомый обоим Черок Квикфут сообщил о планете с возможно разумным Лесом, они сразу согласились. Уж очень заманчиво выглядело предложение.
Как только сплетенные кроны над головой скрыли последний кусок чистого неба, Андре ощутил легкое беспокойство: не нравилось ему здесь. Он знал, что крупных хищников тут не водится и главная опасность таится только в самом непонятном Лесе. И он, и Жанна успели побывать в самых разнообразных проявлениях флоры на десятках отличных друг от друга планет. За плечами осталась и сельва Земли, и кремнийорганические джунгли Танатоса, и плотоядная чаща таукитянского леса. Всего и не упомнишь. Но здесь ему определенно не нравилось с первых минут.
Некоторое время он любовался ушедшей вперед напарницей, ее затянутой в матово-черную броню экокостюма ладной фигурой. Затем решительно обогнал и дальше двинулся, опережая спутницу на три-четыре метра. За годы совместных экспедиций они научились безошибочно понимать друг друга и чувствовать малейшие оттенки настроения. И сейчас Андре нисколько не сомневался, что и Жанна испытывает столь же беспричинную тревогу. Ему не требовалось никакого подтверждения. Им обоим не нравилось здесь. Лес, внешне отдаленно напоминавший видимое в прошлом, таил в себе нечто угрожающее, казался непонятным и опасным.
