– «Нет» на оба вопроса.
– Не понял тебя.
– Не стыдно и не снижаю. Я ее повышаю. Точнее, повышал бы, если бы мог сделать больше.
– Ты что хочешь этим сказать?
– Я ничего не хочу сказать, Паша. Допиваем?
Звякнуло стекло. Потом Паша встал и сухо сказал, что ему пора.
На Марго вдруг накатила такая грусть, что захотелось свернуться клубочком и заплакать.
Чего ты развеселилась, лошара? Ничего ведь нет хорошего. Это они веселятся, а ты здесь чужая, и в почтовом ящике уже наверняка ждет новая повестка. А Соло на тебя наплевать, он и не обещал ничего. Если бы он мог сделать больше, ага…
На столике среди крошек и винных пятен остались бумажки от конфет. Марго подобрала несколько, смяла в рыхлый комок, покатала в ладонях. Получилось красиво: яркий серебряный с матовым золотым пятном.
Фольга как пластилин, только это не все знают. В детстве Марго ее собирала (или отрывала от кухонного рулона, но перестала после того, как влетело от мамы), и лепила… всякое. В основном животных. Змеи – серебряные, золотые, изумрудные и рубиновые – самые простые, но можно и лебедя, и уточку, и котенка, только сидячего, чтобы длинные лапки не делать, а то они оторвутся. Этих котят у нее одно время было целое стадо. Кругленьких, как клубки, и длинношеих, как египетские кошки.
Пальцы сами вылепили круглому комку два острых уха. Ногтями Марго обмяла шейку, сделала хвост морковкой и передние лапки, потом мордочку – щеки и хитрый нос, и на нем как будто тут же блеснули короткие усы. Глаза я делала из металлических бисерин-самоцепок, синих и зеленых, но где же их взять теперь – может, их вообще больше не продают… Она оторвала два кусочка от золотого фантика, скатала в твердые шарики. Вот – отличные желтые глазки. Кончиком стила поставила на места, получилось не сразу, и потом пришлось поправлять голову. Брать котят под подушку нельзя было – расплющатся. Они сидели рядком на столе и меня охраняли. А теперь он сидит, серебряный зверь, и не понимает, что мне нужно. Легонький, шуршит под пальцем. Может он быть моим защитником? В детстве они иногда помогали, только нужно заклинание.
Спохватившись, огляделась: никто на нее не смотрел, вообще никого не было в зале, только кто-то разговаривал на кухне. Марго включила эском, быстро вытащила клавиатуру.
у меня в руке серебряный зверь
может быть я сегодня уеду в тверь
может быть я уйду из дома пешком
ты чего молчишь оловянный ком?
в эту темную ночь ты мне помоги
мой серебряный зверь из чужой фольги
Это стихи, вдруг подумала Марго.
Нет. Да. Да!
Плохие, просто ужасные. Это полная глупость.
И детство в заднице.
Надо показать Соло.
Лучше повешусь.
Но это стихи…
– Молодец! – сказала у нее за спиной Лара, и Марго подпрыгнула в кресле, обеими руками вцепилась в эском:
– Ёшки, вы чего?! Нельзя так пугать! Ой, извините…
– Соло!
– Нет! Они ужасные! И вообще, это нельзя… это как чужую почту… Я сказала, нет!
– Спокойно, спокойно, – Лара погладила ее по плечу, Марго щелкнула на нее зубами и рыкнула, как маленькая. Лара засмеялась, Соло – нет. Он уже стоял перед ней, и от него немного пахло коньяком.
– Я не буду читать вслух, – веско пообещал он, и Марго почему-то сразу отдала ему «ладошку».
– Спасибо. – Соло опустил глаза на одну секунду, Марго даже не успела начать переживать. Потом улыбнулся во всю бороду, глядя поверх очков, и у наружных уголков его глаз собрались веера морщинок, будто павлиньи хвосты. – Ну вот! Завтра с утра можешь идти домой. Все будет в порядке.
– Как? Уже?
Лара и Соло рассмеялись.
– Если понравилось у нас, приходи в гости, – сказал Соло. – Потом. Когда образуется.
– Но эти стихи… не очень хорошие. Мягко говоря.
– Э-э, – Соло сделал хитрое лицо. – Я говорил, что научу девушку писать ХОРОШИЕ стихи? Я этого не говорил. Это, может быть, со временем, не так быстро. Но в армию тебе уже не попасть. Забудь об этом. Даже и не мечтай, Маргаритка.
– Откуда вы знаете? – недоверчиво спросила Марго.
– Откуда я знаю… Богатый жизненный опыт, надежный базис. Если есть сомнения, могу проверить шлемом, но это – только для твоего спокойствия, не для моего. А потом сразу спать.
– Волос-то сколько отрастила, – беззлобно проворчала женщина в зеленом халате. Взялась за шлем на голове у Марго, покачала из стороны в сторону, глядя куда-то в свою аппаратуру. Внутренние упоры на пружинках проскребли затылок и виски, как подпиленными коготками, и по спине пробежал озноб. – Есть. Теперь смотрим на монитор и в уме выполняем задания. Вслух говорить ничего не надо, вводить числа не надо, просто считай в уме. Вот движок для перемещения объектов. Все понятно?
Марго молча кивнула. Она больше не боялась. Устала бояться. Левая рука в кармане куртки сжимала комок фольги.
Такой программой ее проверил Соло, после того, как прочел ее «стихи». Но там заставка была немного другая, более яркая.
ПРИЗЫВНАЯ КОМИССИЯ
МЕДИЦИНСКОЕ ОСВИДЕТЕЛЬСТВОВАНИЕ ГРАЖДАНКИ РФ…
ВНИМАНИЕ! ПРОТОКОЛ И РЕЗУЛЬТАТЫ ОБСЛЕДОВАНИЯ КОПИРУЮТСЯ В ЛИЧНОЕ ДЕЛО…
НАЧАТЬ? (Да/Нет)
Провинция справляет Рождество, в отчаянии прошептала Марго – про себя, конечно. Дворец наместника увит омелой…
ВЫЧИСЛИТЕ 42 + 14 36-25
Наместник болен. Лежа на одре, покрытый шалью, взятой в Альказаре…
РАСПОЛОЖИТЕ В ПОРЯДКЕ ВОЗРАСТАНИЯ…
– Что за ерунда, – пробормотал женский голос рядом.
Едва ли он ревнует. Для него сейчас важней замкнуться в скорлупе болезней, снов… – дальше Марго не помнила, да и некогда было.
РАЗМЕСТИТЕ БЛОКИ КАК МОЖНО БОЛЕЕ КОМПАКТНО…
– Остановись пока.
Пока ходили за другим шлемом, Марго сидела неподвижно, стараясь ни о чем не думать. И опять началось.
РАЗМЕСТИТЕ БЛОКИ КАК МОЖНО БОЛЕЕ КОМПАКТНО…
НАЙДИТЕ ПУТЬ ЧЕРЕЗ ЛАБИРИНТ…
ВЫЧИСЛИТЕ…
– Ну всё. Категория «дэ».
Монитор перед Марго погас. У нее все сжалось внутри, она не могла даже вспомнить, что это значит – категория Д, хорошо это или плохо. Шлем чем-то зацепился за волосы и дернул – больно, до слез.
– Рада небось? – брюзгливо поинтересовалась докторша. – По глазам вижу, что рада. А я бы на твоем месте подумала, есть ли тут повод для радости. У тебя в мозгах такое творится, что даже в армию не берут, а ты еще молодая, тебе жить, детей рожать… Все эти ваши снизеры-шмизеры, не понимаю, куда Минздрав смотрит. Висите в Сети круглые сутки, нет бы книги почитать, Пушкина или Толстого. Сиди пока, напишу заключение.
