– Послушай…
– Принеси мне халат! В таком роскошном номере должен быть халат! – крикнула Лиза.
– Вроде был, – сказал Питер.
– Что?!
– Сейчас! – крикнул Питер.
– Я тебя не слы-ы-шу!
Питер припомнил, что видел махровые халаты в платяном шкафу. Он подошел к шкафу и рывком распахнул двери.
* * *
Хаммер раздвоился. Одна его половина сотрясала кровать вместе с рыжей девушкой, другая его половина корчилась от ужаса в просторном гробе платяного шкафа. Он нащупал шлем с пятью стеклянными рогами и водрузил его на голову. «В Бога верую!», – шептал он. – «В Бога верую!» Когда врач драл ему больной зуб, он тоже так шептал. И он шептал это, когда раскаленный осколок отхватил ему руку и устроил пожар в артиллерийском погребе.
Его вторая половина закурила и затеяла ленивый разговор. Зашумела вода в ванной, и Хаммер понял, что пришло его время. Он встал на ноги и приготовился к бою.
* * *
Человек в форме флотского старшины и в рогатой каске выпрыгнул из дверей шкафа, сбил Питера с ног и начал его душить. Секунду Питер даже не сопротивлялся, потрясенный фантастической нелепостью этого события. Незнакомец боднул его своими рогами, а Питер, очнувшись, лягнул его коленом в пах. Ему удалось оторвать чужие руки от своей шеи, он съездил нападающего правой рукой в челюсть, каска слетела с головы, и в праздничном сиянии хрустальной люстры Питер увидел его лицо.
Свое лицо, смотрящее на свое лицо.
Свою механическую руку, тянущуюся к своему горлу.
Питер и Хаммер встретились взглядами, и произошел ослепительный взрыв, как будто в гостиничном номере столкнулись два поезда, мчавшиеся на всех парах.
Нет Питера, но нет и Хаммера.
Питер Хаммер, родившийся седьмого мая двадцать четвертого года в семье Дугласа и Беатрис Хаммер, растворился в магниевой вспышке. Он был похищен сразу после призыва, впитан пятирогим шлемом и выплеснут в чужое тело. А самого его немедленно не стало, он был застрелен, задушен, утоплен и похоронен в яме с негашеной известью на какой-то пустоши, посреди трясины Эверглейдс, в муфельной печи крематория.
Остались прятавшиеся за ним тени – Ганс Гюнтер и Боб Донован – идеальные орудия убийства, закаленные умелыми мастерами, не знающие боли и жалости. Но перед последней решительной схваткой они взглянули в свои распахнутые настежь души.
* * *
Агент Барбера высадил дверь плечом и ворвался в номер ЗОЮ. Двое мужчин совершенно бесшумно катались по полу, переплетя ноги и руки, глядя друг другу в глаза так, словно вся их сила сосредоточилась во взглядах, которыми можно было убить.
– Руки вверх! Бросай оружие! – заорал агент Ханна.
Агент Барбера поднял взгляд и увидел обнаженную рыжую девушку с пистолетом, стоящую в дверях ванной комнаты, ее пистолет дернулся, и агент Барбера почувствовал дуновение ветра около своей щеки.
Девушка осела на пол, не выпуская пистолета из рук. Агент Барбера обернулся и увидел агента Ханна, привалившегося к стене, держащегося за живот и сучащего ногами.
– Меня ужалили, Джоз, – прохрипел он. – Не надо так. Пожалуйста, не надо!
Агент Барбера переступил через играющих в переглядки мужчин, снял телефонную трубку и сказал:
– Девушка, будьте любезны: Малдер – пять, ноль пять, восемь два.
В номере пахло потом, спиртом, порохом и кровью. Он скосил глаза и увидел, что мужчины, один из которых был абсолютно гол, прекратили драку и пристально смотрят на него.
Больше он ничего не помнил.
* * *
Они спали, привалившись друг к другу. Во сне они не казались очень уж похожими, но когда бодрствовали, сразу становилось понятно – родные братья. Арчи слышал, что случается, когда у близнецов даже синяки одинаковые, но чтобы одновременно рук лишиться – да, будет о чем рассказать парням. Светало. Автобус «Грейхаунд» пересек границу Айовы.
Елена Клещенко. Тяжелый сон
Винц думал, что управляет он сам. Во сне, когда все получается так, как хочешь, трудно понять. Девушка с серебристыми волосами и серебристой кожей уселась ему на бедра, ладони положила на его живот по обе стороны от пупка. Улыбнулась так, будто увиденное ей нравилось. Хотя почему нет? Брюшному прессу Винц уделял достаточно внимания.
Она кое-что умела, это точно. В ритм ее движениям по его коже растекались яркие зеркальные струйки, что полностью соответствовало внутренним ощущением. А ее собственная серебряная кожа на животе и грудях потемнела от внутреннего жара.
– Ты кто?
– Твой выигрыш. Ты шестьдесят девятый клиент Тито в этом месяце. – Губы у нее были серебряно-розовые, а прикосновения ощущались остро, почти болезненно, – кто-то очень хорошо поработал с рецепцией. Как я ее раньше не видел у Тито? Надо будет найти ее в каталогах и заказать за деньги.
– Назови свой логин. – Посеребренная рука с зеркальными ноготками замерла.
– Плуто-шестнадцать-девять.
– Верно. И ваш идентификатор? – Снова остановилась. – Шесть…
– Пять – ноль – ноль… – По движению за цифру, давай так, ага, – семь – два, девять, семь, четыре-три-ноль-восемь… Спроси что-нибудь еще.
Она спросила. Ее интересовали логины других, и она честно следовала только что придуманным правилам. А потом Винца выбросило из юмэ в реал.
Он сел и наклонился вперед, рассматривая обвислый живот. Естественно, никаких следов серебра, ну а все прочее – как во сне, и решать проблему пришлось доисторическим способом, не было никаких сил дожидаться возобновления сеанса.
Дурацкая аппаратура. В кои-то веки повезло, и то не до конца. Ведь не может быть, чтобы это было специально подстроено. Просто такая логика сна, управлялось вот так, через этот ассоциативный блок, то ли еще бывает. А если и подстроено, ничего страшного, подумаешь – логины от клуба знакомств. Обычная бабская уловка, они, как и мы, не любят платить за поиски… Плохо, что логин босса он тоже назвал. С другой стороны, если босса и побеспокоит левая телка, она же не скажет, где взяла логин… хотя – смотря как ее спросят…
Серебряной не было в каталогах Тито. Была похожая, но явно не она. Утром Винц, компьютерщик Морского Концерна, подал просьбу об отпуске, навестить родных, но у родных не объявился. Береженого Бог бережет.
– Может, я неверно понял тебя, – задумчиво произнес капитан.
Тео трепыхнулся в кресле, будто оно могло отъехать назад. Мебели с колесиками на фрегате не водилось, но он так и не отвык.
– Сэр, я бы не стал этого предлагать, если бы знал другой способ. – Сказав это, он осторожно взглянул на капитана. Харальд Сторкатт молчал, и молчание не было ободряющим. – Просто из всех, кто на борту, нейрокороны только у нас с вами. А я нужен здесь, то есть вне… ну вы поняли. Если вдруг что-то пойдет не так, я вас прикрою и вытащу.
