Все-таки она произнесла эти слова. Но почему-то не было обидно.
– Я ведь ему объяснил, что должен лететь домой, что это деньги на перелет.
– А его это беспокоит?! – она гневно тряхнула головой, отмахивая рыжие прядки с лица. – Саймон, он знаешь кто? Я говорила, кто он.
Тед ничего не ответил. Глядел в окно, на кусты, в которых свистела какая-то птица, на зеленые лужайки кампуса, где прямо в траве сидели студенты. Идиллический пейзаж показался вдруг до тошноты противным.
– А ты не можешь ему сказать, что саойрийская диаспора его изувечит, если он не вернет деньги? Ну, знаешь, дикие первопроходцы, жестокие нравы…
Лицо Тедди просветлело, но он тут же покачал головой.
– Нет никакой диаспоры, и он это знает. Сколько нас здесь? – два актера, кучка спортсменов и штат посольства.
– Кстати, в посольстве тебе не помогут?
– Нет.
Ага, еще бы спросила про брата и маму с папой. Другая культурная особенность Саойре – «кто запутал шланги, тот и распутывает».
– А взять билет в кредит ты разве не можешь? – не унималась Анна.
– Я узнавал сегодня утром. Тут замкнутый круг. Они не оформляют билет в кредит, если у меня нет работы на Саойре. Я не могу получить эту позицию, если не пройду очное собеседование.
Допил кофе и уставился в блюдце, будто ждал, что там появится окошко с подсказкой.
Анна разглядывала будущего мужа. Добрый, спокойный, работящий, докторская степень, прекрасные отзывы от руководства и коллег. Ах да, и еще – экзотический красавец с далекой планеты. Ростом метр девяносто, и некоторый недобор веса его совсем не портит; скульптурные завитки кудрей, того каштанового цвета, который можно считать и рыжим, смуглая не от солнца кожа и каре-зеленые глаза, яркие, будто неведомые самоцветы. Кстати, саойрийских актеров на Земле еще недавно было трое, пока некая маленькая, но высокоморальная страна не депортировала одного из них. За красоту на грани безнравственности – так и написали в пресс-релизе. Всего вместе взятого достаточно, чтобы выпускнице Гарварда отправиться на ту далекую планету, где весь огромный континент, вытянутый вдоль экватора, покрыт зеленовато-серой метельчатой травой, желтеющей к концу долгого лета, а небо над равниной почти лиловое, как на Земле в горах… где терраформирование еще не завершено, и биолог – самая уважаемая профессия, вроде инженера в земном девятнадцатом веке.
Как же она не заметила в этом букете достоинств один крошечный недостаток – социальную некомпетентность на грани идиотизма? То есть если к нам приходит бывший однокурсник, облепленный капсулами с тормозными медиаторами, рыдает, что у него истекает срок выплаты за дом в престижном квартале, рушатся карьера и личная жизнь, – это достаточный повод, чтобы перевести на его счет деньги, которые скопил на билет до Саойре. А когда ты шепнешь, что неплохо бы получить хоть какие-нибудь гарантии, на тебя же еще и цыкнут…
«Тед, позволь, я попрошу у отца…» – произнесла Анна про себя, не шевеля губами – просто чтобы представить, как это прозвучит. Нет, нельзя, он не согласится. По крайней мере до тех пор, пока не поймет, что другого способа нет.
– А может быть, нам что-нибудь продать? – спросила она.
– Что продать?! – Тед всплеснул руками, совсем как темпераментные саойрийцы в сериалах. – Что? Съемная квартира, в ней куча хлама, за все вместе не выручить и пяти эртов. Подержанный коптер, хороший, только не летает. Больше ничего, кроме… – он хлопнул себя по бицепсам. – …Меня самого. С моей ценной внеземной специальностью. Разве что наняться в бордель?
– Ты ценный ресурс, – нежно сказала Анна, – но на тебя уже заключен контракт, и я не планирую дальнейшие сделки. Продай свои волосы, если хочешь. Точно знаю, можешь выручить до ста эртов, мне Жаклин рассказывала. И цвет редкий… и фактура необычная… А у тебя волосы потом опять вырастут, а до тех пор я потерплю тебя лысого…
– Сто эртов ничего не решат, – серьезно отозвался Тедди. – Что-нибудь еще, чего у меня много… что-нибудь маленькое…
– О да, одно и большое оставь себе! И то, чего по два. Например… глаза. И почки.
Тедди не реагировал на ехидства. Молча смотрел на нее огромными зелеными глазами, и в них разгорался опасный свет, и когда его губы изогнула улыбка, Анна вспомнила, что лишь половина анекдотов рассказывала о наивной простоте саойрийцев. Другая половина была про хитрость, тоже наивную, зато непредсказуемую.
– Анна, – он вскочил со стула и поцеловал ее в щеку, – ты гений. Приберешь тут, ладно?
– Добрый день, доктор Вайнайна! Вы хотели бы воспользоваться нашими услугами? – девушка на ресепшене была само очарование. «Само совершенство» вышло из моды, стильные женщины теперь сохраняли или заказывали индивидуальные особенности. У этой, например, носик был слегка вздернут, зато глаза – прекраснее цветов и звезд.
– Я хотел бы сделать вам предложение, – Тед улыбнулся трепещущим ресницам и приложил к прозрачной перегородке экранчик комма с коротким текстом. Ресницы взметнулись вверх, губки изобразили букву О. Через три минуты у турникета возник красавец менеджер, собственной рукой отключил красные лучи в проходе и сделал приглашающий жест.
Офис Olympia Genetics Inc. подтверждал высокую репутацию каждым дюймом натурального мраморного пола, каждым листочком не менее натурального зимнего сада. Золотисто-зеркальные синусоиды бежали по коричневым стенам, сплетались двойной спиралью, разбегались в стороны и снова сплетались. Спеша за провожатым, Тед поглядывал по сторонам, следил, как его лицо дробится, мелькает и пропадает в этом лабиринте.
Джеймс Кинг, главный исполнительный директор компании, выглядел чуть старше Теда, но куда более внушительно. Как человек, чьи финансовые амбиции порядка на три крупнее стоимости билета до Саойре. На столе его, прямо на работающем экране, стояли портативный секвенатор и два реальных портрета в рамочках: улыбающаяся молодая женщина с мальчишками-близнецами лет по пять и седой мужчина, в котором Тед узнал директора Национальных институтов здравоохранения.
– Верно ли я понял, доктор Вайнайна: вы предлагаете нам свой геном?
– Только девятнадцатую хромосому, – Тед ответил такой же обаятельной улыбкой. – Моя цена – полмиллиона эртов.
– Полмиллиона! – директор улыбнулся шире. – Вы могли бы обосновать эту сумму?
– Да, разумеется. Все очень просто, ничего такого, чего нельзя найти во Вселенской Паутине. Сейчас на Земле находится двадцать четыре гражданина стран Саойре. Большая часть их – артисты и спортсмены, все они подписывали соглашения об информационной безопасности генома. Да и остальные без симпатии относятся к вашему бизнес-сектору. Средний пассажиропоток между нашими планетами за последние десять лет – около дюжины человек в год. Число выходцев с Саойре среди звезд большого спорта вы знаете лучше меня. Я бы сказал, что мое предложение уникально, но боюсь показаться нескромным.
По физиономии Теда не было похоже, что он этого боялся. Или вообще чего бы то ни было.
