Тут он меня удивил. Как по мне, мистер Говард был отличным парнем.
– Ну, не знаю, но вы же сами нам постоянно твердите, что лучше всегда быть честным или вроде того… значит, надо всего-то сказать ей правду. Так? Пусть знает всё, а уж потом сама решает.
Мистер Говард задумчиво кивнул. Взял свой телефон и встал из-за стола.
– Прошу прощения, срочный звонок.
Мне не понадобилось спрашивать у мистера Говарда, как всё прошло. Пока мы ехали домой, он не переставая таращился в окно с дурацкой улыбкой. На той же неделе в школе объявили, что мисс Хаксли всё-таки останется в «Грин Миллс» и что скоро начнётся крупный ремонт, потому что Максвелл Беккет выиграл на него деньги.
На всё про всё ушло десять месяцев, и вот благодаря моему выигрышу наша школа превратилась из старой развалюхи в светлое, чистое, современное здание.
⁂
Всё это я вспоминал, держась за холодную железную школьную ограду. Я так долго стоял разинув рот, что в горле у меня пересохло.
Я не верил своим глазам.
Школа снова стала такой, как раньше.
Глава восемнадцатая. Школа
Я прижался лбом к холодной чёрной решётке, не сводя глаз со школы.
Большие двойные двери вели в приёмную. Как раз там я сидел позавчера у кабинета директора после того, как разбил Чарли нос. Дальше размещались учительская, шкафчики и главный вестибюль.
Только в приёмной всё было… не так.
Одна дверь заколочена досками, а краска на оконных рамах вся облупилась. На табличке у двери вместо
Старшая школа «Грин Миллс». Приёмная
я прочитал:
Ста шая ш ола рин Милл риём ая
На мой выигрыш школа первым делом привела в порядок главный вход. Чтобы в приёмной было чисто и уютно всем: ученикам, учителям, посетителям. Окна и двери заменили, у входа прибили блестящую табличку. А теперь всё снова стало как прежде.
На стекле уцелевшей двери висело объявление:
ЛОТЕРЕЯ К СТОЛЕТИЮ ШКОЛЫ
Помогите нам отпраздновать столетний юбилей – купите лотерейные билеты!
(Все вырученные средства пойдут на ремонт, в котором школа отчаянно нуждается)
Какая ещё лотерея? На свой юбилей школа устроила бал и пригласила телевизионщиков. Никакой дурацкой лотереи никогда не проводили!
Ворота не были заперты, так что я подошёл к большим окнам и заглянул в актовый зал, где Джед и Баз собирались показать своё шоу, пока я всё не испортил да ещё и сам не опозорился вдобавок. На ремонт этого зала ушла львиная доля выигрыша, потому что раньше там вообще невозможно было находиться. В дождь на пол ставили большие оранжевые вёдра, иначе всё залило бы водой через дыры в крыше.
Я сделал козырёк из ладоней и прижался к окну.
И ахнул.
Там стояли вёдра.
Рядами.
Явно на случай дождя.
На сцену, куда на празднике поднялся Чарли Ботаник, когда его выбрали для игры «Прикрепи ослу хвост» по версии Джеда и База, раньше никого не пускали. И сейчас перед ней была натянута верёвка, на которой висела табличка с надписью:
Подниматься строго запрещено
Я отшатнулся. Ничего не отремонтировали! У меня вспотели ладони. Мне стало страшно, я не понимал, что происходит, и смотреть на полуразвалившуюся школу больше не хотелось.
– Эй, ты что здесь делаешь?
Я оглянулся и увидел на служебной парковке автомобиль, из окна которого кто-то высовывался. Я замер.
– Ученикам нельзя заходить на территорию школы в выходные. – Это был мистер Говард. В руке он держал пакет с сэндвичами.
Я не сразу ответил. Просто стоял и смотрел на него, а он – на меня. Интересно, он меня узнал? И что он сам тут делал в воскресенье? Почему сидел в машине и жевал сэндвичи?
– Извините, сэр, – сказал я, опустил голову и направился было к воротам, но почти сразу развернулся и зашагал прямо к машине мистера Говарда. Всё-таки надо было разобраться, что происходит.
Я встал у окошка со стороны пассажирского сиденья, и мой классный руководитель удивлённо на меня посмотрел. У него на коленях валялись кусочки сыра, видимо выпавшие из сэндвича, и волосы торчали во все стороны. На рубашке темнело кофейное пятно. Обычно он такой опрятный, а тут… Мистер Говард опустил стекло и спросил:
– Тебе чем-то помочь?
– Извините, что нарушил правила, мистер Говард. Мне надо было проверить кое-что важное.
Мистер Говард задумчиво на меня посмотрел:
– Ясно. И что же?
Он взял пластиковый стаканчик с приборного щитка и отпил кофе.
– Ну, на месте вёдра или нет, а то мало ли, дождь.
Он кивнул.
– А сегодня обещали?
Я пожал плечами:
– Да не знаю. Я так, на всякий случай. Ну, вы ж понимаете.
Я специально вертел головой влево-вправо, чтобы он получше рассмотрел моё лицо, хотя выглядело это, наверное, очень странно.
– Хорошо. Ты же всё проверил? Тогда возвращайся домой.
Он нахмурился. Явно пытался понять, кто я такой.
– А вы почему здесь в воскресенье, сэр?
Мистер Говард уже поднёс ко рту сэндвич, чтобы откусить большой кусок, но, услышав мой вопрос, остановился.
– Мне особо нечем было заняться… вот решил приехать сюда, поработать немного.
Я нахмурился:
– В машине?
Мистер Говард моргнул.
– В учительской как-то… одиноко. – У него на глаза навернулись слёзы, и он помотал головой. – Тебя это в любом случае не касается, мм?..
«Ну же! – взмолился я про себя. – Я Максвелл! Скажите, что вы меня помните! Вы меня каждый день видите в классе! Ну пожалуйста!»
Он задумчиво жевал сэндвич, а потом спросил с набитым ртом:
– Ты из какого класса?
Сердце у меня сжалось до размеров орешка. Мистер Говард меня не узнал. Мой классный руководитель понятия не имел, кто я.
– Мне… мне пора, – пробормотал я, развернулся и убежал.
⁂
Я целый день бродил по городу. Много миль, наверное, намотал. Мне хотелось всё проверить – всё, что касалось меня. И начал я с бассейна.
Глава девятнадцатая. Бассейн
Когда мы были маленькими, мама с папой каждое воскресенье водили нас на «Семейное весёлое купание». Утром в бассейне появлялись цветные надувные матрасы и доски для плавания, и мы развлекались там вместе с другими семьями. Папа любил притворяться голодной акулой и делать вид, что хочет нас сожрать. Он считал до десяти, а мы с Бекс и мамой бросались к матрасам, чтобы спастись от «акулы» до того, как она начнёт кусать нас за ноги. Мама плавала медленно, так что обычно мы с Бекс первыми добирались до спасительного матраса и кричали маме, чтобы она поспешила и что папа её уже догоняет. А потом она не могла забраться на матрас из-за приступов хохота. Папа плавал вокруг неё, приложив ладонь к голове, как бы изображая акулий плавник.
