Илэйн длинной деревянной ложкой снимала вытопившийся жир с противня под жарки́м, а Эгвейн тем временем точно такой же ложкой поливала соусом мясо. Огромная кухня вокруг шумела, погромыхивала и булькала в обычной своей рутинной суете середины дня. Даже послушницы так привыкли видеть тут принятых, что им и в голову не приходило лишний раз оглядываться на трех девушек. Да и повара не позволяли послушницам отлынивать от работы или таращиться по сторонам. Труд закаляет характер, говаривали Айз Седай, и повара не жалели стараний, дабы воспитать у послушниц крепкий характер. А заодно – и у трех принятых.
Ларас, госпожа кухни, – вообще-то, она была главным поваром, но к другому ее званию, которое употребляли столь многие, за долгие годы так привыкли, что оно превратилось почти что в титул, – подошла проверить жарко́е. И заодно – тех женщин, что над ним потели. Ее обширный торс под складками подбородков был охвачен безупречно белым, без единого пятнышка фартуком, из которого вполне получилось бы пошить три послушнических платья. Свою собственную деревянную ложку с длинной ручкой она несла, словно скипетр. Ложка эта предназначалась не для перемешивания. Мановением ложки Ларас отдавала указания подопечным, и хорошим шлепком той же ложкой она наставляла на путь истинный тех, кто не укреплял свой характер настолько быстро, чтобы удовлетворить госпожу кухни. Внимательно оглядев жаркое, Ларас пренебрежительно фыркнула и обратила свой хмурый взор на трех принятых.
Найнив ответила ей невозмутимым взглядом и продолжила вращать вертел. Выражение лица толстухи ничуть не изменилось, впрочем, как и всегда. Найнив пробовала ей улыбаться, но улыбка нисколько не смягчала лица Ларас. А вот перестать работать, чтобы, пускай и вполне любезно, заговорить с нею, означало катастрофу. Достаточно и того, что приходится сносить взбучки и нагоняи от Айз Седай. Но раз надо научиться использовать свои способности, то с этим ей придется смириться, как бы жестоко ни жгла и ни терзала обида. Нельзя сказать, чтобы ей нравилось то, на что она способна: одно дело – знать, что Айз Седай не являются приспешницами Темного только потому, что направляют Силу, и совсем иное – сознавать, что ты сама можешь ее направлять, – но Найнив необходимо учиться, если она хочет отплатить Морейн. Ненависть к Морейн за все, что та сделала с Эгвейн и с мальчишками из Эмондова Луга, за то, что она расплела, разъединила нити их жизней и манипулировала всеми ими в собственных целях ради каких-то замыслов Айз Седай, была едва ли не единственным, что не позволяло Найнив опустить руки. Но терпеть то, что эта Ларас обращается с нею будто с малолетней лентяйкой-недоумком, вынужденно кланяться и быть на побегушках у этой женщины, которую дома Найнив несколькими меткими словечками поставила бы на место, – вот что заставляло Найнив скрежетать зубами почти так же, как при мысли о Морейн.
«Может, просто совсем на нее не смотреть… Нет! Чтоб мне сгореть, если я опущу глаза перед этой… этой коровой!»
Ларас фыркнула еще громче и отправилась дальше. Вышагивая по свежевымытым серым плитам пола, она по-утиному переваливалась с боку на бок.
По-прежнему согнувшись с ложкой над горшком с вытопленным жиром, Илэйн сверкнула вслед Ларас горящим взором:
– Если эта женщина снова поднимет на меня руку, я пошлю Гарета Брина арестовать ее и…
– Тише ты! – прошептала Эгвейн, не прекращая поливать жаркое и не глядя на Илэйн. – У нее ведь слух как у…
Ларас тотчас же обернулась, будто и вправду услышала их разговор; лицо ее стало еще сумрачней, она уже раскрыла рот. Но не успела издать и звука – на кухню, подобно урагану, ворвалась Престол Амерлин. Даже полосатый палантин у нее на плечах как будто ощетинился. Как ни странно, Лиане на сей раз рядом видно не было.
«Ну наконец-то, – мрачно подумала Найнив. – Нет чтобы пораньше заявиться!»
Но в ее сторону Амерлин даже не обернулась. Она вообще никому не сказала ни слова. Проведя рукой по столешнице, выскобленной до костяной белизны, она бросила взгляд на свои пальцы и поморщилась, будто испачкала их. Ларас в один миг встала подле нее, растянув губы в широкой улыбке, однако бесстрастный взор Амерлин принудил ее проглотить все льстивые слова и держать рот на замке.
Амерлин прошлась по кухне. Посмотрела, как разрезают овсяный пирог. Поглядела на женщин, чистящих овощи. Ухмыльнулась, заглянув в котлы с варившимся супом, затем такой же усмешкой наградила возившихся с котлами женщин, после чего те всецело предались изучению поверхности бульона. Одно лишь нахмуренное лицо Амерлин заставило девушек, выносящих тарелки и блюда в обеденный зал, перейти с ровного шага на бег. Под ее сердито сверкающим взором послушницы заметались, точно мышата, завидевшие кота. К тому моменту, как Амерлин обошла половину кухни, все работающие там женщины теперь трудились вдвойне усерднее и двигались вдвое шустрее. Когда же она завершила свой обход, поднять на нее взгляд осмелилась одна только Ларас.
Встав перед вертелом с жарким, Амерлин уперла руки в бока и уставилась на Ларас. Просто смотрела без всякого выражения, не сводя с нее жесткого, холодного взора своих голубых глаз.
Огромная Ларас сглотнула, отчего ее подбородки заколебались, и принялась оправлять фартук. Амерлин продолжала смотреть не мигая. Потупив взор, Ларас с трудом переступила с ноги на ногу.
– Если мать изволит меня простить, – вымолвила она едва слышно.
Изобразив своим телом нечто напоминающее реверанс, Ларас торопливо удалилась прочь, забывшись настолько, что примкнула к поварихам у одного из суповых котлов и стала помешивать в котле собственной ложкой.
Найнив не смогла сдержать улыбки и, пряча ее, наклонила голову. Эгвейн и Илэйн продолжили свой кухонный труд, то и дело поглядывая на спину Амерлин, которая стояла от них всего в паре шагов.
Не сходя с места, Амерлин оглядывала кухню.
– Если этих так легко запугать, – тихо проворчала она, – не исключено, что им и впрямь слишком долго и слишком многое сходило с рук.
«Действительно – никакого труда не составило обратить их в трепет, – подумала Найнив. – Жалкое оправдание для женщин. А всего-навсего хватило одного взгляда Амерлин!»
Кинув взор поверх накрытого палантином плеча, Амерлин на мгновение уловила взгляд Найнив. Внезапно Найнив осознала, что и сама принялась быстрее вращать вертел. Она успокоила себя: нужно же делать вид, будто я такая же запуганная, как и все прочие.
Затем взгляд Амерлин пал на Илэйн, и она вдруг заговорила, да так громко, что задребезжали развешанные вдоль стен медные горшки и сковородки:
– Есть слова, коих я не потерплю на языке молодой женщины, Илэйн из Дома Траканд. Если, не ровен час, они окажутся во рту у тебя, то я прослежу, чтобы их оттуда выскребли!
Все на кухне вздрогнули.
Илэйн выглядела изрядно озадаченной, а на лицо Эгвейн стало наползать негодование.
Найнив покачала головой – едва заметно, но яростно. «Нет, девочка! Попридержи-ка язычок! Разве ты не понимаешь, что Амерлин делает?»
