Женщина вдруг начала принюхиваться, видимо почувствовав запах табачного дыма. Мэт уже готов был встать и обнаружить себя, но тут одна из дверных створок вновь отворилась.
Женщина пригнулась, готовая бежать, но из-под дождя навстречу ей шагнули четверо мужчин, на ходу сбрасывая мокрые плащи. Под плащами оказались светлые куртки с широкими рукавами и вышивкой на груди, мешковатые штаны также были богато расшиты сверху донизу. Одежда могла бы показаться смешной, если бы не плотно сбитые фигуры и мрачные лица самих мужчин.
– Ну что, Алудра, – проговорил один, в желтой куртке, – похоже, бежала ты не так быстро, как тебе хотелось, а?
Мэт отметил про себя, что у незнакомца в желтом весьма необычный выговор.
– Таммуз, – женщина произнесла это имя так, будто оно было ругательством, – тебе что, мало? Ты добился, чтобы меня вышвырнули из гильдии, хотя именно из-за тебя все не ладилось! Хоть и вымахал с быка, а мозги куриные, вот и напортачил. А теперь еще меня преследуешь. – У нее был тот же чудной выговор, что и у мужчины. – Или ты думаешь, что я рада тебя видеть?
Тот, кого назвали Таммузом, засмеялся:
– Дура ты, Алудра, и я это всегда знал. Если бы ты просто исчезла, то могла бы еще долго прожить где-нибудь в глуши. Но ты ведь не могла позабыть наших секретов, а? Надеялась, что мы ничего не узнаем? Ты пыталась зарабатывать на жизнь тем, на что имеет право только гильдия, только она одна. – Внезапно в его руке сверкнул нож. – С каким же удовольствием я перережу тебе горло, Алудра!
Мэт понял, что делает, лишь в тот миг, когда, уже поднявшись с места, крепко ухватился за одну из свисающих с потолка двойных веревок и прыгнул с сеновала вниз. «Чтоб мне сгореть, дураку распроклятому!» – только и успело промелькнуть у него в голове.
В следующее мгновение он врезался в разодетую четверку, и мужчины попадали наземь, точно кегли после удачного броска увесистого шара. Веревка выскользнула из рук Мэта, и он покатился по устланному соломой полу, рассыпая вокруг монеты из карманов и под конец въехав в стенку стойла. Когда юноша поднялся, все четверо незнакомцев были уже на ногах. И в руках у всех четверых сверкали ножи. «Вот же ослепленный Светом дурак! Чтоб мне сгореть! Вот чтоб мне сгореть!»
– Мэт!
Юноша поднял голову, и Том кинул ему посох. Мэт на лету поймал свое оружие, и вовремя – в следующий миг нож Таммуза отлетел в сторону, а сам он получил концом посоха в висок. Таммуз рухнул. Но остальные трое уже наседали на Мэта, и юноша вовсю завертел посохом, отбиваясь от хищной стали, рассыпая хлесткие удары по коленям, лодыжкам, ребрам и выбирая момент, чтобы довершить все ударом по голове. Все слилось в лихорадочно краткий миг. Когда последний из нападавших свалился наземь, Мэт застыл на пару секунд, потом поднял взгляд на женщину:
– Вы нарочно выбрали именно эту конюшню, чтобы вас тут убивали?
Она сунула кинжал с тонким лезвием обратно в ножны, висевшие у нее на поясе:
– Я хотела тебе помочь, но побоялась, что, если я сделаю к тебе хоть шаг с клинком в руке, ты примешь меня в суматохе за одного из этих шутов-переростков. А эту конюшню я выбрала потому, что дождь, как известно, мокрый, как и я, а ее никто не сторожил.
Она была старше, чем показалось Мэту, лет на десять-пятнадцать старше его, но все равно хорошенькая, с большими темными глазами и маленьким ротиком, до того пухлым, будто его обладательница надула губки. «Или изготовилась к поцелую». Мэт хохотнул и оперся на свой боевой посох:
– Ну, что сделано, то сделано. Наверное, вы вовсе не пытались вывалить на наши головы мешок злосчастья.
Прихрамывая на больную ногу, по лестнице спустился Том, и Алудра смотрела теперь то на него, то на Мэта. Менестрель снова надел плащ, без которого он редко позволял любоваться собой, особенно при знакомстве.
– Как будто в сказаниях, – промолвила женщина. – Я спасена менестрелем и юным героем от этих… – Она нахмурилась и поглядела на громил, распростертых на земляном полу. – От этих ублюдков, чьи матери были свиньями!
– Почему они хотели убить вас? – спросил Мэт. – Он что-то о каких-то секретах говорил.
– Секреты, – в голосе Тома послышались раскатистые артистические нотки, как на представлении, – тайны об устройстве фейерверков, если я не ошибаюсь. Вы – иллюминатор, верно? – Он галантно поклонился, церемонно взмахнув полами плаща. – Я – Том Меррилин, менестрель, как вы изволите видеть. – И, точно вспомнив что-то малозначительное, но все же достойное упоминания, Том добавил: – А этого молодого человека, обладающего дарованием находить на свою голову неприятности, зовут Мэт.
– Я была иллюминатором, – холодно, с некоторым ожесточением произнесла Алудра. – Но эта свинья Таммуз испортил представление для короля Кайриэна и к тому же чуть не разнес весь квартал гильдии, весь поселок нашего цеха! А поскольку тамошней старейшиной цеха была я, то именно меня гильдия и сочла виновной в происшествии. – В голосе ее послышались оборонительные нотки. – Что бы ни болтал Таммуз, секретов гильдии я не раскрываю. Но и голодать я не намерена, раз умею устраивать фейерверки. А поскольку из гильдии меня исключили, то ее законы на меня не распространяются.
– Галдриан, – произнес Том, и в тоне его было то же напряжение, что и в голосе Алудры. – Он теперь мертвый король и фейерверков никогда больше не увидит.
– Гильдия. – Женщина устало вздохнула. – Они все обвиняют меня, будто это из-за меня разгорелась война в Кайриэне, будто та бедственная ночь, только она одна привела к смерти Галдриана. – Том скривился, а Алудра продолжила: – Наверное, мне здесь больше нельзя оставаться. Таммуз и остальные эти буйволы скоро очнутся. Скорее всего, на этот раз они заявят солдатам, что я украла то, что на самом деле изготовила сама.
Она испытующе посмотрела сперва на Тома, потом на Мэта, сдвинула брови и, видимо приняв решение, произнесла:
– Я должна отблагодарить вас, но денег у меня нет. Однако у меня есть нечто не менее ценное, чем золото. Может быть, даже лучше золота. Посмотрим, что вы скажете.
И когда она принялась рыться под парусиной в тележке, Мэт переглянулся с Томом. «Я помогу любому, кто заплатит». Ему показалось, что в голубых глазах Тома мелькнуло понимание.
Алудра выбрала из нескольких одинаковых узлов один – короткий рулон в плотной промасленной материи. Сверток был чуть больше фута в обхвате. Опустив его на солому, она развязала стягивающие сверток шнуры и раскатала рулон по полу. По всей длине тянулись четыре ряда карманов, верхние карманчики были маленькие, во втором ряду – побольше, а в четвертом – самые большие. Во всех лежали покрытые воском бумажные цилиндры. Над срезом кармана торчали их утолщенные концы, от которых тянулись темные шнуры.
– Фейерверки, – сказал Том. – Я так и знал. Алудра, мы не примем такого подарка! Вы можете продать только это, и вам хватит на десять дней проживания в хорошей гостинице, превосходно питаясь каждый день. Правда, не здесь, не в Арингилле.
