– Она проверяла меня, Верин Седай, но не смогла доподлинно удостовериться, предсказывал ли будущее хоть один из моих снов.
– Предсказание будущего, дитя мое, лишь часть того, что под силу сновидице. Быть может, это наименьшее, на что она способна. Анайя предпочитает развивать способности девушек помалу, не спеша, что, по моему мнению, чересчур медленно. Взгляни-ка сюда. – На освобожденном участке стола Верин прочертила пальцем ряд параллельных линий, ясно различимых среди пыли, покрывающей натертую старым пчелиным воском столешницу. – Допустим, эти линии представляют собой миры, которые могли бы существовать в случаях, если бы были приняты иные решения, если бы события в главных, поворотных пунктах Узора пошли по-другому.
– Миры, которых можно достичь при помощи Портальных камней, – сказала Эгвейн, дабы продемонстрировать, что по дороге от мыса Томан она не пропускала мимо ушей лекции Верин. Но как сказанное Айз Седай может быть связано с тем, является она сновидицей или нет?
– Очень хорошо. Однако Узор может представлять собой гораздо более сложный рисунок, чем этот, дитя мое. Колесо собирает наши жизни в общую ткань, образуя Узор эпохи, но и сами эпохи тоже вплетаются в Кружево, в Великий Узор. Однако кто знает, составляет ли это хотя бы десятую часть всего мирового плетения? В Эпоху легенд некоторые, по-видимому, полагали, будто существуют еще и другие миры – достичь которых нам куда трудней, чем добраться до миров Портальных камней, если в такое возможно поверить, – миры, лежащие приблизительно так. – И Верин прочертила еще несколько линий, пересекая ими первоначальный набор параллелей. Какое-то время она пристально рассматривала получившийся рисунок. – Основа и уто́к ткани. Возможно, Колесо Времени плетет еще более обширный Узор, где сами миры являются его нитями. – Выпрямившись, Верин вытерла пыль с пальцев. – Впрочем, для нас это никакого значения не имеет. Во всех этих мирах, в чем бы они между собой ни различались, некоторые вещи остаются неизменными. Одна из них такова: во всех мирах Темный заключен в узилище.
Помимо воли Эгвейн шагнула ближе к столу, чтобы взглянуть на линии, начерченные Верин.
– Во всех мирах? Как такое возможно? Неужели вы говорите, что в каждом из миров – свой Отец Лжи? – Мысль о существовании столь многих Темных заставила ее содрогнуться.
– Нет, дитя мое. Есть один-единственный Создатель, и он одновременно пребывает во всех мирах. И также есть лишь один Темный, тоже существующий одновременно во всех этих мирах. Если Темный освободится из той тюрьмы, которую устроил Создатель в каком-то из миров, то он станет свободен во всех мирах. До тех пор пока в одном из миров он пребывает в узилище, он остается узником и во всех иных мирах.
– По-моему, это бессмыслица, – запротестовала Эгвейн.
– Это парадокс, дитя мое. Темный является воплощением парадокса и хаоса, разрушителем причины и логики, уничтожителем равновесия, ниспровергателем порядка.
Сова, вдруг взмахнув крыльями, бесшумно перелетела на большой белый череп, лежащий на полке позади Айз Седай, и, то и дело мигая, уставилась оттуда на обеих женщин. Этот череп Эгвейн приметила, едва войдя в комнату, из-за его закрученных рогов и вытянутой морды, и смутно подивилась, гадая, у какой породы баран имеет столь огромную голову. Теперь же она обратила внимание на округлость черепа, на высоту лба. Это вовсе не бараний череп, это череп троллока.
Эгвейн судорожно вдохнула:
– Верин Седай, но какое отношение все это имеет к тому, сновидица я или нет? Темный скован стенами Шайол Гул, и я не хочу допустить даже мысли о том, что он вырвался. – «Однако печати на его узилище ослабевают. Теперь об этом знают даже послушницы».
– Какое отношение? Вообще-то, никакого, дитя мое. За исключением того, что все мы так или иначе обязаны противостоять Темному. Сейчас он заключен в узилище, однако Узор не привел бы в мир Ранда ал’Тора без всякого предназначения. Дракон Возрожденный встанет лицом к лицу с Повелителем Могил; едва ли можно это оспорить. Разумеется, если Ранд проживет достаточно для этой встречи. Темный будет пытаться деформировать Узор, если сумеет. Кстати, мы не слишком далеко ушли в сторону?
– Простите меня, Верин Седай, но если это, – Эгвейн указала на проведенные в пыли линии, – не имеет никакого отношения к тому, сновидица я или нет, зачем вы рассказываете мне об этом?
Верин воззрилась на девушку так, будто та нарочно прикидывается непроходимой тупицей:
– Никакого отношения? Безусловно, тут имеется связь, дитя мое. Дело в том, что, помимо Создателя и Темного, есть и третья неизменная вещь. Существует особый мир, он лежит внутри каждого из имеющихся миров – одновременно внутри их всех. Или, быть может, окружает все миры разом. Сочинители в Эпоху легенд называли его Тел’аран’риод, Незримый мир. Существует иной перевод, который, вероятно, точнее: Мир снов. Многие люди – простые обыватели, не смеющие и помыслить о направлении Силы, – иногда мельком видят в своих снах Тел’аран’риод, а через него даже улавливают проблески тех, иных миров. Поразмысли-ка о том необычном, что ты видела в своих снах. Однако знай, дитя мое: сновидица – истинная сновидица – способна по собственной воле войти в Тел’аран’риод.
Эгвейн хотела было сглотнуть, но в горле словно застрял ком. «Войти в него?»
– Но я… Верин Седай, не думаю, что я сновидица. Анайя Седай меня проверяла…
– И ничего не подтвердила, но и не опровергла, – прервала девушку Верин. – И Анайя до сих пор полагает, что ты вполне можешь оказаться сновидицей.
– Наверное, рано или поздно выяснится, сновидица я или нет, – пробормотала Эгвейн. «Свет, я ведь хочу ею быть, разве нет? Я хочу учиться! Хочу узнать все».
– У тебя нет времени ждать, дитя мое. Амерлин доверила тебе и Найнив дело огромной важности. Для его выполнения ты обязана использовать любое средство, какое только сможешь. – Из-под беспорядочной кучи бумаг и прочего на столе Верин вытащила красный деревянный ящичек. Он был достаточно велик, чтобы туда поместилась пачка бумажных листов, однако Айз Седай лишь чуть приоткрыла крышку и достала оттуда вырезанное из камня кольцо, испещренное полосками и пятнами синего, коричневого и красного цвета. Разноцветное кольцо было слишком большим, чтобы носить его на пальце. – Вот, дитя мое.
Эгвейн отодвинула бумаги, чтобы взять кольцо, и глаза ее округлились от удивления. Оно действительно выглядело как каменное, однако на ощупь кольцо казалось тверже стали, а по весу – тяжелее свинцового такого же размера. Вдобавок само кольцо было так перекручено, что если бы девушка провела пальцем по его краю, то палец прошел бы вокруг кольца дважды, как по внутренней поверхности, так и по внешней; следовательно, это кольцо имело лишь одну сторону. Желая в этом убедиться наверняка, Эгвейн дважды пробежала пальцем по краю кольца.
– Корианин Недеал, – сказала Верин, – владела этим тер’ангриалом бо́льшую часть своей жизни. Теперь он переходит к тебе.
Эгвейн чуть не выронила кольцо: «Тер’ангриал? Я буду владеть тер’ангриалом?»
