По всей видимости, Илэйн не обращала внимания, раздражена Найнив или нет. С задумчивым видом и нахмурившись, она глядела куда-то вдаль.
– Лиандрин была единственной Красной. Все прочие Айя потеряли по две сестры, – заметила она.
– Ох, помолчи, дитя, – сказала Найнив.
Илэйн помахала левой рукой, демонстрируя подруге кольцо Великого Змея, потом многозначительно глянула на Найнив и продолжила:
– Среди них нет и двух, родившихся в одном городе, и всего двое – родом из одной страны. Амико Нагойин – самая молодая среди них, лет на пятнадцать старше нас с Эгвейн. А Джойя Байир могла бы быть прабабушкой нашим прабабушкам.
Эгвейн не нравилось, что одну из Черной Айя зовут так же, как и ее дочь.
«Глупая девчонка! У людей иногда бывают одинаковые имена, а дочери у тебя нет и не было. Все то было не по-настоящему!»
– И о чем это нам говорит? – Голос Найнив был чересчур спокоен; она готова была взорваться, точь-в-точь как доверху нагруженный фейерверками фургон. – Что за тайны ты там углядела, которые я упустила? Видно, старею я, глаза плохо видят, совсем подслеповата стала!
– Это говорит о том, что все слишком уж аккуратно, – спокойно, не повышая тона, отвечала Илэйн. – Каковы шансы, что эти тринадцать женщин были выбраны исключительно потому, что они являются приспешницами Темного? Возможно ли списать на случайность, что все они – разного возраста, родом из разных стран, принадлежали к различным Айя? Не могло ли оказаться среди этих тринадцати ну, скажем, трех Красных, или четырех уроженок Кайриэна, или просто двух женщин примерно одного возраста, если это воля случая? Значит, было из кого выбирать и подбирали их с каким-то умыслом, иначе откуда взяться такому разнообразию? А стало быть, Черная Айя до сих пор орудует в Башне или таится где-то еще, в каком-то месте, о котором мы не ведаем. Вывод можно сделать только такой.
Найнив с яростным ожесточением дернула себя за косу:
– Свет! Думаю, ты права. Ты действительно отыскала нечто такое, что мне не удалось. Свет, а я так надеялась, что они все ушли с Лиандрин.
– Нам неизвестно даже то, она ли у них предводительствует, – заметила Илэйн. – Ей вполне могли приказать… избавиться от нас. – Девушка скривила губы. – Боюсь, мне в голову приходит лишь одна причина, почему они так сильно расстарались в стремлении избежать любой видимой системы, в желании показать, что их действия не подчиняются никакой схеме. Думаю, означать это может только то, что какой-то замысел, какая-то система у Черной Айя есть.
– Если они действуют согласно системе, – твердо сказала Найнив, – мы ее обнаружим. Илэйн, если так рассуждать ты научилась, глядя, как твоя мать управляет своим двором, то я рада, что наблюдала ты внимательно.
Илэйн ответила ей улыбкой, от которой на щеках у девушки появились ямочки.
Эгвейн пристально посмотрела на старшую подругу. Кажется, Найнив наконец-то перестает вести себя как медведь, у которого разболелся зуб. Она подняла голову:
– Если только они не хотят внушить нам, будто скрывают какой-то хитрый замысел, чтобы мы зазря потратили уйму времени, охотясь не пойми за чем, когда на самом деле ничего такого в помине нет. Я не утверждаю, будто никакого плана в их действиях нет; я лишь говорю, что чего-то определенного мы точно пока не знаем. Давайте искать, но, полагаю, и о других вещах мы забывать не должны.
– Стало быть, ты все-таки соизволила проснуться, – промолвила Найнив. – Я уж решила, ты там спишь уже.
Но и при этих словах Найнив продолжала улыбаться.
– Она права, – произнесла Илэйн с отвращением. – Я построила мостик из соломы. Даже хуже чем из соломы – из желаний. Ты, Найнив, пожалуй, тоже права. Какой прок от всей этой… этой чепухи? – Она вытянула листок из лежащей перед ней стопки. – У Рианны черные волосы с белой прядкой над левым ухом. Мне совершенно не хочется оказаться рядом с ней настолько близко, чтобы разглядеть эту прядку. – Девушка вытащила еще одну страницу. – Чесмал Эмри – одна из наиболее талантливых целительниц за многие годы. Свет, можете себе представить, как вас Исцеляет кто-то из Черной Айя? – (Третий листок.) – Мариллин Гемалфин обожает кошек и всегда готова помочь раненым животным. Кошки! Тьфу! – Она сгребла все листки в кучу, сминая их в кулаках. – Все это – бесполезная ерунда.
Найнив опустилась на колени рядом с Илэйн и мягко высвободила бумажные листы из рук девушки.
– Может, так, а может, и нет. – Она тщательно разгладила страницы у себя на груди. – Ты ведь отыскала в них то, на что нам стоит обратить внимание. Будем понастойчивее и, возможно, найдем еще что-нибудь. Кроме того, есть и другой список.
И обе – и Найнив, и Илэйн, – нахмурив брови, устремили свои взгляды на Эгвейн: карие глаза и голубые глаза с одинаковой тревогой взирали на нее.
Сама Эгвейн старалась не смотреть на стол, где лежали остальные страницы. Ей не хотелось о них думать, но и отделаться от мыслей о списке тер’ангриалов она не могла. В ее сознание он словно впечатался.
Предмет. Стержень из светлого кристалла, гладкий и абсолютно прозрачный, длиной в фут и диаметром в дюйм. Назначение – неизвестно. Последнее исследование проводила Корианин Недеал. Предмет. Фигурка обнаженной женщины, высотой в одну ладонь, изготовлена из алебастра. Назначение – неизвестно. Последнее исследование проводила Корианин Недеал. Предмет. Диск, на вид – из обычного железа, однако не тронутый ржавчиной, имеет три дюйма в диаметре, с обеих сторон украшен превосходно выгравированным рисунком в виде туго закрученной спирали. Назначение – неизвестно. Последнее исследование проводила Корианин Недеал. Предмет… Слишком много предметов, и более половины из тех, возле описания которых стоит пометка «назначение неизвестно», последней исследовала Корианин Недеал. А точнее – ровно тринадцать из них.
Эгвейн почувствовала дрожь, как от холода, и поежилась.
«Ну вот, дошло до того, что мне даже думать об этой цифре неприятно».
Если же вынести в отдельный список предметы, о свойствах или действии которых имелись какие-то сведения, пусть и не для всех из них было выяснено реальное предназначение, то перечень этот, по мнению Эгвейн, особых надежд тоже не внушал. Деревянный резной еж, не крупнее фаланги большого пальца. Такая простая вещица и, по всей видимости, безобидная. Любая женщина, пытавшаяся направить Силу через него, засыпала. Полдня мирного сна без сновидений, но и этого примечания хватило, чтобы кожа у Эгвейн покрылась мурашками. Еще три предмета из списка тем или иным образом были связаны со сном. После этого девушка едва ли не с облегчением прочитала, что рифленый стержень из черного камня, в целый ярд длиной, испускал погибельный огонь, – и рядом стояла пометка: «ОПАСЕН И ПОЧТИ НЕ ПОДДАЕТСЯ КОНТРОЛЮ», написанная почерком Верин и с таким сильным нажимом, что бумага в паре мест порвалась. Эгвейн по-прежнему не имела ни малейшего понятия, что такое погибельный огонь, но, хотя от названия, несомненно, веяло опасностью, он столь же очевидным образом не был связан ни с Корианин Недеал, ни со сновидениями.
