Лазарус самодовольно улыбнулся про себя, увидев решительно шагнувшего вперед Слейтона Форда. От измученного выражения его лица не осталось и следа – он снова превратился в руководителя.
– Дело не в ваших личных предпочтениях, коммандер Либби. Каждый должен делать то, что может. Я согласился руководить общественной и гражданской организацией, ибо это созвучно моим способностям. Но я не могу командовать кораблем – я этому не обучен, в отличие от вас. Так что придется.
Либби покраснел еще сильнее.
– Я бы согласился, будь я единственным, – заикаясь, проговорил он. – Но среди Семейств сотни астронавтов, и у десятков из них опыта и таланта не меньше, чем у меня. Если поищете – найдете того, кто вам нужен.
– Что скажешь, Лазарус? – спросил Форд.
– Гм… Энди в чем-то прав. Капитан вкладывает в корабль душу… а может, и нет. Если Либби не рвется в командиры, возможно, стоит поискать другого.
У Джастина Фута имелся с собой микрофильм с реестром всех пассажиров корабля, но под рукой не оказалось сканера, чтобы его просмотреть. И все же десяток с лишним присутствующих сумели назвать по памяти немало кандидатов. В конце концов остановились на капитане Руфусе Кинге по прозвищу Беспощадный.
Либби объяснял новому командиру последствия применения своего движителя.
– Наши достижимые цели находятся внутри пучка параболоидов, вершины которых расположены по касательной к нашему нынешнему курсу. Предполагается, что ускорение посредством обычных двигателей корабля всегда будет приложено таким образом, что наша текущая скорость, составляющая чуть меньше скорости света, будет оставаться постоянной. Для этого требуется, чтобы корабль медленно поворачивался в течение всего маневра с ускорением. Но это не слишком сложно, поскольку разница в величине нашего текущего вектора и наложенного на него маневрового вектора очень велика. Можно грубо представить это как ускорение под прямым углом к нашему курсу.
– Да-да, понимаю, – прервал его капитан Кинг, – но почему ты считаешь, что результирующий вектор всегда будет равен текущему?
– Если капитан решит иначе – это вовсе не обязательно, – озадаченно ответил Либби, – но если результирующий вектор станет меньше текущей скорости, мы просто вернемся слегка назад, и радиус достижимых целей при этом не увеличится. В итоге возрастет лишь время полета, заняв целые поколения, даже века, если результирующий…
– Конечно, конечно! Я разбираюсь в основах небесной механики. Но почему ты отвергаешь другую альтернативу? Почему бы не увеличить нашу скорость? Почему я не могу ускоряться прямо вдоль нынешнего курса, если захочу?
Либби с тревогой посмотрел на него.
– Если капитан так прикажет – почему бы и нет? Но это станет попыткой превысить скорость света, что считается невозможным.
– Именно к этому я и веду. «Считается». Мне всегда было интересно, насколько оправдано подобное предположение. Похоже, сейчас как раз подходящий момент, чтобы это выяснить.
Либби поколебался – чувство долга боролось в нем с искушением, свойственным научному любопытству.
– Будь это исследовательский корабль, капитан, я бы с радостью попытался. Не могу представить, что бы произошло, если бы мы преодолели скорость света, но мне кажется, что нас полностью отрезало бы от электромагнитного спектра в той мере, в какой это касается других небесных тел. Как бы мы смогли что-то увидеть, чтобы проложить курс?
Беспокойство Либби носило не только теоретический характер – сейчас они могли «видеть» лишь посредством электроники. Для человеческого глаза пространство позади них выглядело как черная бездна – даже самые короткие волны из-за допплеровского эффекта превращались в слишком длинные, чтобы их можно было увидеть. Звезды впереди оставались видны, но их видимый «свет» состоял из самых длинных волн, спрессованных невероятной скоростью корабля. Темные «радиозвезды» светили как звезды первой величины; звезды, не излучавшие на радиочастотах, сливались с тьмой. Знакомые созвездия изменились до неузнаваемости. Тот факт, что картина искажалась из-за допплеровского эффекта, подтверждался спектральным анализом; фраунгоферовы линии
[34] не просто смещались в фиолетовую зону, но и дальше, за пределы видимости, и их сменяли прежде неизвестные узоры.
– Гм… – ответил Кинг. – Понимаю, о чем ты. Но мне определенно хотелось бы попытаться, будь я проклят! Однако соглашусь – с пассажирами на борту об этом не может быть и речи. Что ж, подготовь мне примерный курс к звездам класса G внутри этой вашей зоны досягаемости, и не слишком далеким – скажем, для первого раза в пределах десяти световых лет.
– Да, сэр. Но для звезд класса G ничего предложить не могу.
– Вот как? Значит, мы тут в полном одиночестве?
– Есть Тау Кита на расстоянии в одиннадцать световых лет.
– G5? Не лучший вариант.
– Не лучший, сэр. Есть еще звезда типа нашего Солнца, G2 – номер по каталогу ZD9817. Но до нее более чем вдвое дальше.
Капитан Кинг прикусил костяшку пальца.
– Пожалуй, стоит обсудить этот вопрос со старейшинами. Какой у нас выигрыш в субъективном времени?
– Не знаю, сэр.
– Гм? Так посчитай! Или дай мне данные, и я сам посчитаю. Я вовсе не утверждаю, что я столь же талантливый математик, как ты, но с этой задачкой справится любой курсант. Уравнения достаточно простые.
– Да, сэр. Но у меня нет данных, чтобы подставить их в уравнение сжатия времени… потому что скорость корабля теперь никак не измерить. От фиолетового смещения никакой пользы – мы не знаем, что означают спектральные линии. Боюсь, придется подождать, пока у нас не появится базовая линия подлиннее.
– Порой я сам удивляюсь, зачем вообще в это ввязался, – вздохнул Кинг. – Ладно… можешь хоть что-то предположить? Много понадобится времени? Мало?
– Гм… много, сэр. Годы.
– Вот как? Что ж, бывало и хуже. Годы, значит? Играешь в шахматы?
– Играю, сэр. – Либби не стал упоминать, что давно забросил шахматы из-за отсутствия достойных соперников.
– Похоже, у нас будет полно времени, чтобы поиграть. Е-два – Е-четыре.
– Конь Це-три.
– Нестандартный дебют, да? Ладно, отвечу позже. Полагаю, лучше будет отправиться к той G2, пусть к ней и дольше лететь… и предупредить Форда, чтобы организовал какие-нибудь соревнования или вроде того. Как-то не хочется, чтобы они чувствовали себя словно в гробу.
– Да, сэр. Я не упоминал про время торможения? По моим расчетам, оно займет около одного земного года субъективного времени, при замедлении в один g до обычных звездных скоростей.
– Гм? Почему бы не тормозить так же, как и ускорялись, – с помощью твоего движителя?
