– Продолжай сам! – крикнул кто-то из толпы.
– Хорошо, – сказал Лазарус. – Заккер Барстоу!
Техник за спиной Лазаруса навел направленный микрофон на Барстоу.
– Заккер Барстоу, – прогрохотал его голос, – выступаю от своего имени. Некоторые из нас считают, что эта планета, сколь бы привлекательной она ни казалась, – не место для нас. Всем вам известно о случившемся с Мэри Сперлинг, и вы видели стереофото Марион Шмидт; есть и кое-что еще, что я не стану здесь перечислять. Но если мы решим снова эмигрировать, возникает вопрос – куда? Лазарус Лонг предлагает вернуться на Землю. В таком случае…
Его слова заглушил шум толпы.
– Никого не заставляют улетать отсюда силой! – что есть мочи крикнул Лазарус. – Но если желающих наберется достаточно, чтобы имело смысл поднимать корабль, – мы вполне можем лететь. Я за то, чтобы вернуться на Землю. Некоторые предлагают поискать другую планету. Именно это нужно решить. Но прежде всего – кто из вас, как и я, считает, что отсюда нужно убираться?
– Я! – крикнул кто-то, и его возглас эхом подхватили многие другие. Высмотрев первого ответившего, Лазарус обернулся к технику и показал в ту сторону.
– Продолжай, приятель, – велел он. – Остальным замолчать.
– Меня зовут Оливер Шмидт. Я много месяцев ждал, когда кто-нибудь предложит что-то подобное. Мне казалось, я единственный недовольный среди семьян. У меня нет никаких особых причин, чтобы отсюда улететь, – меня не пугает ни случившееся с Мэри Сперлинг, ни Марион Шмидт. Так что если кому тут нравится, то пожалуйста – живи и давай жить другим. Но мне страшно хочется снова увидеть Цинциннатти. Я по горло сыт этой планетой. Я устал питаться цветами лотоса. Черт побери, я сам хочу зарабатывать себе на жизнь! Судя по тому, что говорят генетики Семейств, я могу прожить еще по крайней мере сто лет. Не вижу никакого смысла валяться столько времени на солнышке и предаваться грезам.
Едва он замолчал, слово попытались взять еще по крайней мере тысяча человек.
– Спокойно! Спокойно! – взревел Лазарус. – Если всем хочется выступить, придется решать вопрос через представителей ваших Семейств. Но попробуем еще пару раз. – Он выбрал очередного человека из толпы и дал ему слово.
– Я не стану долго говорить, – сказал тот, – поскольку согласен с Оливером Шмидтом. Хотел бы лишь упомянуть о своей причине. Никто из вас не тоскует по Луне? Дома я любил сидеть теплыми летними ночами на балконе, курить и смотреть на Луну. Я даже не знал, насколько это для меня важно, – и тем не менее. Мне нужна планета со спутником.
Следующий выступающий оказался еще более краток:
– Из-за истории с Мэри Сперлинг у меня случился нервный срыв. Меня мучают кошмары, будто я тоже ушел туда, к ним.
Аргументы следовали один за другим. Кто-то заметил, что их изгнали с Земли, и с чего кто-то взял, будто им позволят вернуться? Лазарус ответил на этот вопрос сам:
– Мы многому научились у джокайров, и намного большему у коротышек – тому, о чем не могли даже мечтать ученые на Земле. Мы вернемся на Землю во всеоружии и сможем отстаивать свои права, а если потребуется, то и сражаться за них.
– Лазарус Лонг… – послышался чей-то голос.
– Да, – сказал Лазарус. – Продолжай.
– Я слишком стар, чтобы прыгать от звезды к звезде, и чересчур стар, чтобы потом еще и сражаться. Что бы вы ни решили – я остаюсь.
– В таком случае, – ответил Лазарус, – тут и обсуждать нечего.
– У меня есть право высказаться.
– Ладно, ты высказался, теперь дай возможность выступить другим.
Солнце зашло, на небе появились звезды, но разговор продолжался. Лазарус понимал, что собрание никогда не завершится, если только он сам не положит ему конец.
– Ладно, – крикнул он, не обращая внимания на множество желающих высказаться. – Возможно, нам стоит передать решение этого вопроса советам Семейств, но давайте все же проведем пробное голосование. Кто хочет вернуться на Землю – перейдите вправо от меня. Кто хочет остаться – перейдите влево. Кто хочет отправиться на другую планету – соберитесь прямо передо мной. – Он отошел назад и сказал звукотехнику: – Включи какую-нибудь музыку, чтобы их поторопить.
Техник кивнул, и над пляжем разлились ностальгические ноты «Печального вальса», за которым последовали «Зеленые холмы Земли», Заккер Барстоу повернулся к Лазарусу:
– Это ты выбрал такую музыку?
– Я? – с невинным видом ответил Лазарус. – Сам знаешь, Зак, – у меня нет слуха.
Но даже под музыку весь процесс голосования занял немало времени. Последние звуки бессмертной Пятой симфонии затихли задолго до того, как все наконец распределились на три группы.
Слева собралось около одной десятой от всех присутствующих – те, кто намеревался остаться. В основном это были уставшие от жизни старики, время которых подходило к концу, а также несколько молодых людей, никогда не видевших Землю, и горстка представителей других возрастов.
Меньше всего оказалась группа в центре – не больше трех сотен, в основном мужчины и несколько молодых женщин, голосовавшие за освоение новых рубежей.
Но основная масса расположилась справа от Лазаруса. Взглянув на них, он увидел новое воодушевление на их лицах, которое согрело ему душу, ибо он отчаянно боялся, что окажется почти одинок в своем желании вернуться.
Он снова посмотрел на небольшую группу рядом с собой.
– Похоже, вы в явном меньшинстве, – обратился он к ним, не прибегая к помощи звукоусилителя. – Но не переживайте – у вас еще все впереди.
Группа посередине начала медленно распадаться – по одному, по двое, по трое. Лишь немногие присоединились к тем, кто решил остаться; большинство влились в группу справа.
Когда завершился и этот процесс, Лазарус обратился к меньшей группе слева.
– Ладно, – тихо проговорил он. – Можете возвращаться на травку и поспать вволю. А остальные будут решать, что делать дальше.
Затем Лазарус предоставил слово Либби, который объяснил, что путешествие домой не будет столь утомительным, как полет с Земли и даже последовавший за ним второй прыжок. По его словам, это стало заслугой коротышек, помогших ему решить проблему скоростей, казавшихся быстрее света. Если коротышки действительно знали, о чем говорили, – а Либби в этом не сомневался, – то, похоже, не существовало никаких пределов для того, что Либби решил называть «параускорением»: «пара-» потому, что, как и световой движитель Либби, оно воздействовало на массу целиком и воспринималось органами чувств не в большей степени, чем сила тяжести, а также потому, что корабль проходил не «через» обычное пространство, но скорее вокруг него или «рядом».
– Вопрос не столько в управлении кораблем, сколько в выборе подходящего уровня потенциала в эн-мерном гиперпространстве из эн-плюс одного возможных…
– Это твое поприще, сынок, – решительно прервал его Лазарус, – и все тебе верят. В тонкостях нам все равно не разобраться.
