Эртц был раздражен его очевидной тупостью и не скрывал этого.
– Ты не понял, – проворчал он. – Ты идешь к Капитану, чтобы предстать перед судом – за ересь!
Хью сделал вид, что такая мысль ему и в голову не приходила. Потом спокойно ответил:
– Вы спустились не по тому проходу, Билл. Возможно, суд и обвинение – это наилучшее решение проблемы, только я не крестьянин, чтобы меня тащить к Капитану. Меня должен судить Совет. Ведь я ученый.
– До сих пор? – вкрадчиво спросил Эртц. – Я посоветовался по этому поводу. Ты уже вычеркнут из списков. Что ты сейчас есть – это решит Капитан.
Хью остался невозмутим. В этой ситуации все было против него, и не было смысла препираться с Эртцем. Эртц подал знак; невооруженные конвоиры схватили Хью за руки. Он безропотно пошел за ними.
Хью смотрел на Капитана с новым интересом. Старик не сильно изменился – может, еще чуть потолстел.
Капитан, кряхтя, опустился в кресло, потом взял лежащие перед ним листки.
– Что это? – раздраженно начал он. – Я ничего не понимаю.
Обвинение против Хью собирался изложить Морт Тайлер, обстоятельство, которое Хью не мог предвидеть и которое не добавило ему хорошего настроения. Он мысленно прошелся по воспоминаниям детства, чтобы найти какие-нибудь зацепки для завоевания его симпатии, но не вспомнил ничего. Тайлер откашлялся и ответил:
– Это дело Хью Хойланда, Капитан, бывшего молодого ученого…
– А, ученого? Так это же дело Совета?
– Но он уже не ученый, Капитан. Он перекинулся к мутам. Теперь он вернулся, проповедуя ересь и желая подорвать ваш авторитет.
Капитан взглянул на Хью с явной враждебностью человека, ревниво относящегося к своим прерогативам.
– В самом деле? – проревел он. – А сам ты что скажешь про себя?
– Это не так, Капитан, – ответил Хью. – Все, что я сказал, лишь подтверждает абсолютную истинность древнего учения. Я не оспаривал законы, по которым мы живем; я лишь нашел им более веские подтверждения. Я…
– Я все-таки не понимаю, – прервал Капитан, тряся головой. – Ты обвиняешься в ереси, но утверждаешь, что веришь в учение. Если ты невиновен, то почему ты здесь?
– Возможно, я могу прояснить дело, – встрял Эртц. – Хойланд…
– Да, надеюсь, что сможешь, – продолжил Капитан. – Давай послушаем.
Эртц излагал довольно правильную, хотя и несколько произвольно сокращенную версию возвращения Хойланда и его странного рассказа. Капитан слушал с выражением, меняющимся от озадаченности до раздражения.
Когда Эртц закончил, Капитан повернулся к Хью.
– Хм! – произнес он.
Хью немедленно заговорил:
– Все, что я утверждаю, Капитан, – что наверху есть место, где нет никакого веса, где воочию можно узреть истинность нашей веры и убедиться, что Корабль движется, увидеть План Джордана в действии. Это не отрицание веры, это подтверждение ее. Нет необходимости верить мне на слово. Сам Джордан засвидетельствует мои слова.
Видя, что Капитан колеблется, вмешался Тайлер:
– Капитан, существует возможное объяснение этой невероятной ситуации, и я считаю себя обязанным довести его до вашего сведения. Вкратце – есть две очевидные интерпретации смехотворной истории, сочиненной Хойландом. Во-первых, возможно, он просто виновен в неслыханной ереси, а во-вторых, он, возможно, скрытый мут и лелеет план предать вас в их лапы. Однако существует и третье, более милосердное толкование, и я лично считаю, что именно оно вернее всего.
Существуют записи о том, что Хойланда всерьез собирались отправить в Конвертер во время послеродового освидетельствования. Отклонения от нормы были незначительны – слишком большая голова, и его оставили. Я думаю, что зверства, которым подвергали его муты, окончательно повредили его неустойчивый разум. Бедняга просто не отвечает за свои действия.
Хью взглянул на Тайлера с неким уважением. Тот снял с него все обвинения – и гарантированно отправил в Путешествие. Это надо уметь!
Капитан махнул рукой:
– Давайте заканчивать, – потом произнес, повернувшись к Эртцу: – Есть предложения?
– Да, Капитан. Конвертер.
– Что ж, очень хорошо. Но, Эртц, я в толк не возьму, – добавил он раздраженно, – зачем меня побеспокоили с этой ерундой. По-моему, ты и без моей помощи в состоянии навести у себя порядок.
– Да, Капитан.
Капитан, поднимаясь, отодвинулся от стола:
– Рекомендация подтверждается. Разойтись.
От бессмысленной несправедливости Хью окатило яростью. Они и не подумали взглянуть на единственное свидетельство его правоты. Он услышал вопль «Подождите!» – и понял, что это его собственный голос. Капитан остановился, глядя на него.
– Подождите минуту, – продолжал Хью. Слова лились сами собой: – Это ничего не решит, какого черта вы уверены, что знаете все ответы, что мудры настолько, что не хотите пойти и взглянуть своими глазами? И все-таки – все-таки – он движется!
[48]
У Хью было время подумать, лежа в комнате, где его оставили дожидаться, пока Конвертеру понадобится энергия. Время подумать, осознать свои ошибки. Ошибка номер один – немедленно рассказать свою историю Эртцу. Нужно было подождать, заново познакомиться с ним и прощупать, а не надеяться на дружбу, которая никогда не была слишком крепкой.
Вторая ошибка – Морт Тайлер. Услышав это имя, нужно было разузнать, какое влияние он имеет на Эртца. Хью же знал его слишком давно, следовало быть осторожнее.
И вот он осужден – как мутант, а может быть, как еретик. Это все равно. Он поразмыслил, не следовало ли ему попробовать объяснить, как произошли мутанты. Сам он прочел об этом в одной рукописи из библиотеки Джо-Джима. Нет, это бы не помогло. Как рассказать о радиации снаружи, вызывающей рождение мутантов, если слушатели не понимают, что такое снаружи? Нет, он все провалил еще до встречи с Капитаном.
Его самообвинения прервал звук отпираемой двери. Время скудной кормежки еще не наступило; он подумал, что за ним наконец пришли, и вновь пообещал себе, что один в Путешествие не отправится.
Но он ошибся. Раздался голос, исполненный доброты и достоинства:
– Сынок-сынок, как же это случилось?
Это оказался Лейтенант Нельсон, его первый учитель, совсем постаревший и высохший.
Разговор расстроил обоих. Одинокий старик когда-то возлагал большие надежды на своего воспитанника, даже подумывал, что тот может стать Капитаном, хотя никогда не говорил об этом, считая, что не следует захваливать молодых. Когда Хью пропал, сердце старика было разбито.
