Барстоу пожал плечами и невесело рассмеялся:
– Ты прав. Я об этом не подумал, но ты абсолютно прав.
– На самом деле ты обо всем подумал, – заверил его Лазарус. – Ты все правильно понял. Зак, мне нравится твоя интуиция; потому я и с тобой. Ладно; вы с Фордом, похоже, собрались оставить с носом всех на этой планете, так что еще раз спрашиваю: хватит тебе сил довести дело до конца?
5
Семьяне разбились на группы, взволнованно обмениваясь репликами.
– Не понимаю, – обеспокоенно говорила женщина-архивариус собравшимся вокруг. – Старший поверенный никогда прежде не вмешивался в мою работу. Но теперь он ворвался в мой кабинет вместе с этим самым Лазарусом Лонгом и велел мне выйти.
– И что он сказал? – спросил один из слушавших ее.
– Ну… это я сказала: «Могу я чем-то помочь, Заккер Барстоу?» – а он ответил: «Да, можешь. Убирайся отсюда и забирай своих девчонок». Ни единого вежливого слова!
– Ну, это не повод жаловаться, – мрачно заметил Сесил Хедрик из семейства Джонсон, главный инженер по связи. – Лазарус Лонг нанес визит и мне, причем вел он себя куда менее вежливо.
– А именно?
– Вошел в рубку связи и заявил, что намерен занять мое место за пультом – мол, так приказал Заккер. Я ответил, что никто не вправе притрагиваться к моим приборам, кроме меня и моих операторов, и вообще, какие у него полномочия? Знаете, что он сделал? Не поверите – наставил на меня бластер!
– Не может быть!
– Очевидно, может. Я вам говорю – этот человек опасен. Ему стоило бы подлечить психику. Такие, как он, – настоящие пережитки прошлого!
На администратора с экрана уставилось лицо Лазаруса Лонга.
– Все записано? – требовательно спросил он.
– Да, – подтвердил Форд, щелкнув выключателем факсимильного аппарата у себя на столе.
– Ладно, – ответило изображение Лазаруса. – Отключаюсь.
Едва экран погас, Форд заговорил в интерком:
– Пусть главный провост немедленно явится ко мне. Лично.
На морщинистом лице вошедшего в кабинет главы службы правопорядка боролись досада и привычка к дисциплине. Прошедшая ночь оказалась самой занятой в его карьере, но Старик приказал ему явиться во плоти. «На кой черт тогда нужны видеофоны?» – раздраженно подумал он, задавая себе вопрос, зачем он вообще связался с работой в полиции. Холодно посмотрев на своего начальника, он отдал честь, хотя в том не было никакой необходимости.
– Вызывали, сэр?
Форд не обратил на его манеры никакого внимания.
– Да, спасибо, что пришли. Вот. – Он нажал на кнопку, и из факсимильного аппарата выпала катушка с пленкой. – Это полный список Семейств Говарда. Арестуйте их.
– Есть, сэр.
Шеф полиции Федерации уставился на катушку, борясь с желанием спросить, каким образом были получены данные, – явно не по его линии… Неужели у Старика имелась разведывательная служба, о которой он даже не знал?
– Список составлен в алфавитном порядке, но по географическому принципу, – продолжал администратор. – Когда рассортируете его, пришлите… нет, принесите оригинал обратно мне. Можете также прекратить допросы с психообработкой, – добавил он. – Просто арестуйте всех и держите под замком. Дальнейшие инструкции – позже.
Главный провост решил, что сейчас не время излишне любопытствовать.
– Есть, сэр. – Он натянуто отдал честь и вышел.
Снова повернувшись к столу, Форд сообщил, что желает видеть глав бюро земельных ресурсов и транспортного управления. Подумав, он добавил к ним начальника бюро потребительской логистики.
В резиденции Семейств шло собрание поверенных в неполном составе – Барстоу отсутствовал.
– Не нравится мне это, – говорил Эндрю Уэзерел. – Могу понять, что Заккер решил отложить отчет перед Семействами, но я полагал, что сперва он просто поговорит с нами. Я определенно рассчитывал, что он с нами посоветуется. Что думаешь по этому поводу, Филип?
Филип Харди задумчиво пожевал губами.
– Не знаю. У Заккера своя голова на плечах… но мне все же кажется, что ему следовало собрать нас и посоветоваться с нами. Он говорил с тобой, Джастин?
– Нет, – холодно ответил Джастин Фут.
– Так что будем делать? Вряд ли мы можем позвать его и потребовать отчета, если только мы не готовы лишить его должности. А если он откажется, мне лично что-то не очень хочется это делать.
Они продолжали спорить, когда появились прокторы.
Услышав шум, Лазарус верно понял его причину – ничего удивительного, поскольку у него имелась информация, отсутствовавшая у его собратьев. Он знал, что должен мирно и на виду у всех дать себя арестовать, дав пример остальным. Но старые привычки умирают с трудом, и он отсрочил неизбежное, нырнув в ближайший мужской туалет.
В итоге он оказался в тупике. Он бросил взгляд на воздуховод – нет, слишком узко. Думая, что делать, он пошарил в сумке в поисках сигареты, и рука его наткнулась на незнакомый предмет. Это оказалась нарукавная повязка, которую он «позаимствовал» у проктора в Чикаго.
Когда проктор, прочесывавший это крыло резиденции, сунул голову в туалет, он обнаружил там еще одного «проктора».
– Тут никого нет, – заявил Лазарус. – Я проверил.
– Как, черт побери, ты меня опередил?
– Обошел с фланга. Через туннель Стоуни-Айленд и через их воздуховоды. – Лазарус был уверен, что настоящий полицейский понятия не имел о том, что никакого туннеля Стоуни-Айленд не существует. – Закурить есть?
– Гм? Сейчас не время для перекура.
– Да брось, – сказал Лазарус, – мой легат сейчас в миле с лишним отсюда.
– Может, и так, – ответил проктор, – только мой идет прямо за нами.
– Вот как? Ладно, не важно – у меня в любом случае есть что ему рассказать.
Лазарус двинулся мимо проктора, но тот преградил ему дорогу, с любопытством глядя на килт Лазаруса, который тот вывернул наизнанку, так что его синяя подкладка вполне походила на прокторскую форму – если не особо приглядываться.
– С какого ты, говоришь, участка? – спросил проктор.
– Вот с этого, – ответил Лазарус и врезал ему под дых. В свое время тренер Лазаруса по боям без правил объяснял ему, что от удара в солнечное сплетение труднее увернуться, чем от удара в челюсть. Тренера не было в живых со времен дорожной забастовки 1966 года, но искусство его продолжало жить.
В настоящем форменном килте и с парализующими гранатами на поясе Лазарус почувствовал себя намного увереннее. К тому же килт проктора лучше на нем сидел. Коридор, ведший направо в убежище, заканчивался тупиком, так что он в соответствии с выбором Хобсона
[29] пошел налево, хотя знал, что наткнется на легата своего лежащего без чувств «благодетеля». Коридор выходил в зал, забитый семьянами, которых окружала группа прокторов. Не обращая внимания на сородичей, Лазарус нашел раздраженного офицера.
