Оно словно было соткано из серебра, а поверх надета прозрачная туника, усеянная блестящими бриллиантовыми каплями.
Простые, классические линии тем не менее были очень сложны по крою. Платье облегало Идону, и казалось, она только что вышла из воды.
Единственным украшением Идоны было несколько серебристых лент в волосах, серебристые перчатки с капельками бриллиантов.
Идона спускалась вниз по лестнице в гостиную и размышляла, одобрит ли маркиз ее наряд, а вдруг он решит, что платье слишком вызывающее?!
Когда Идона вошла, маркиз стоял у камина вместе с несколькими джентльменами. Ни маркизы, ни Роузбел еще не было.
Идона остановилась, раздумывая, не уйти ли ей, но в этот момент маркиз подошел к ней и в своей обычной манере насмешливо сказал:
— В отличие от большинства представительниц прекрасного пола вы очень пунктуальны. Позвольте представить вас друзьям.
Но прежде чем последовать за ним, Идона посмотрела на него снизу вверх и шепотом спросила:
— Я выгляжу… хорошо? Это… то, что вы ожидали?
Ее голос дрожал. Маркиз окинул девушку взглядом и ответил:
— Вы выглядите прекрасно, и я уверен, очень многие мужчины еще скажут вам сегодня об этом.
Это прозвучало отнюдь не как комплимент, но она ощутила поддержку, когда он повел ее по гостиной, представить гостям.
После того как все собрались, включая маркизу, появилась леди Роузбел, и Идона почувствовала, как та затмила всех присутствующих.
Поскольку она находилась в трауре, платье было очень бледным, цвета пармской фиалки, подол и рукава которого украшали крупные букеты этих цветов. Такой же букет был прикреплен спереди, у очень низкого декольте.
Кроме того, платье украшали бархатные фиолетовые ленточки, ниспадавшие до самого пола.
Каждый букетик фиалок украшали бриллианты. Бриллианты сверкали и на шее, и на запястьях, и на ленте в рыжих волосах. Леди Роузбел была прехорошенькой, и Идона подумала: «Вот настоящая леди в отличие от вульгарной и яркой Клэрис Клермонт».
Роузбел подошла к маркизу и взглянула на него, приготовясь сказать что-то дерзкое. «Вот какие женщины ему нравятся», — пронеслось в голове Идоны.
Потом она попыталась представить, какой бы ее хотела видеть мать, и стала беседовать с гостями, умело поддерживая разговор. С самого появления в Девоншир-Хаусе она обратила на себя внимание, и ее программка на три четверти была заполнена, когда она кончала танцевать первый танец.
Вечера в Девоншир-Хаусе слыли самыми роскошными в Лондоне. Там собирались все знаменитости.
И когда Идоне указывали на известных людей, она думала, что ей повезло — ведь она может увидеть людей, о которых читала в газетах или в дамском журнале.
Она танцевала уже в третий раз, хотя никак не могла понять, почему так вышло, с одним и тем же джентльменом, с которым ее познакомила леди Роузбел.
Его звали граф Баклифф, и, кружась в танце, Идона чувствовала некоторое смущение от его комплиментов.
А еще она чувствовала, что он держит ее немного крепче и немного ближе, чем было удобно для танца, и с облегчением сделала последнее па. Когда танец кончился, он увлек ее через открытые стеклянные двери на террасу.
С террасы открывался вид на сад, украшенный разноцветными китайскими фонариками, свисавшими с деревьев.
— Никогда бы не подумала, что в центре Лондона может быть такая красота! — призналась она.
— Хотите, прогуляемся? — предложил граф. Они спустились в сад и пошли по выложенной
гравием дорожке, вдоль которой тоже висели фонарики.
Взглянув на звезды, сверкавшие сквозь листву деревьев, Идона почувствовала себя как в сказке.
Звуки оркестра, игравшего в отдалении, аромат цветов, новое платье — не фея ли волшебница явилась к ней в образе маркиза и перенесла ее во дворец прекрасного принца?
Идона погрузилась в свои мысли и не заметила, что граф привел ее в беседку, освещенную одним-единственным фонариком.
Они опустились на деревянную скамью с разбросанными на ней подушечками; граф положил руку на спинку скамьи и повернулся к Идоне, чтобы лучше видеть ее лицо.
Он заговорил:
— А теперь, моя дорогая, расскажите о себе. Я очень заинтригован, почему вы с маркизом Роксхэмом и почему вы живете в доме на Беркли-сквер.
— Меня опекает его бабушка, вдовствующая маркиза, — поспешно ответила Идона.
— Но это не ответ на мой вопрос. Возможно ли, что мой друг Шолто влюбился в вас?
Идона вздрогнула и удивленно посмотрела на него.
— Нет, конечно, нет! — торопливо сказала она. — Как вы вообще можете такое предположить?
— Однако все говорят, что вы его подопечная.
— Это правда.
— Где же он столь внезапно обрел такое прекрасное создание?
Идона смутилась; она не собиралась рассказывать графу о своем отце или о ситуации, в которой она не могла не подчиниться приказу маркиза ехать в Лондон.
Вместо этого Идона сказала:
— Я бы хотела послушать вас, милорд. Расскажите мне, есть ли у вас скаковые лошади. Мне кажется, я встречала ваше имя в спортивных газетах.
— Ничто из того, чем я владею, не сравнится с вами по красоте и привлекательности, — ответил граф и подвинулся чуть ближе.
Идона забеспокоилась.
— Я думаю, милорд, нам лучше вернуться, — быстро проговорила она. — Я обещала следующий танец.
— Спешить незачем, — сказал граф. — Я хочу первым сказать вам, что вы не только самое милое создание, которое я видел в последние годы, но и то, что больше всего на свете я хочу вас поцеловать.
Идона в ужасе вскрикнула, но он уже обнял ее и притянул к себе.
Она отталкивала его, вырывалась, но он только сильнее прижимал ее.
Идона закричала в испуге:
— Нет! Нет! Оставьте меня, ах оставьте!
Она боролась, но безуспешно, и вот уже она почувствовала его губы на своей щеке.
— Нет! Нет! — снова закричала она. — Пожалуйста, отпустите меня. Пожалуйста!
В этот момент кто-то заслонил свет, проникавший из сада.
Даже не глядя, Идона поняла, что это маркиз.
Объятия графа ослабли; она вскочила с сиденья, оттолкнув его.
— Я очень сожалею, мой дорогой Эйден, — сказал маркиз с сарказмом, — что вынужден прервать эту интимную сцену, но Его Королевское Величество уже здесь, и бабушка хочет представить ему Идону.
Граф взглянул на маркиза. Казалось, с его губ готова была сорваться грубость. Но он промолчал.
