– Вообще ничего?
– Смески с людьми нас не интересуют. Вы неполноценны.
– Нацисты, – фыркнула я. Но порадовалась. – То есть вы нас трогать не будете?
– Нет.
– А сегодня это что было?
– Я следовал на зов родной крови. И вмешался, чтобы не потерять свой шанс узнать правду.
Я кивнула.
– Понятно. Что ж, можете радоваться, вы даже немного отомстили за сестру. Демидов был потомком того типа, который ее соблазнил и бросил.
– Сволочь.
– Сволочь. Причем потомственная, – подтвердила я.
– Демидов?
– Да.
Ссарешесс кивнул.
– Я запомню этот род. А ты ничего не бойся, женщина. Ты помогла, ты поддержала мою сестру, ты приняла на себя обязательства. Мы не можем принять тебя в род, но приглядывать будем.
Я пожала плечами.
– Спасибо. Но я не из корысти.
– Я понимаю.
– А вот чего я действительно хочу, что вы должны мне дать… в память о Ните!
– Что ты хочешь, смертная?
И такое удивление! Мы ее и так по уши облагодетельствовали, в покое оставили, а она еще нам фигвамы рисует! Мы еще и что-то должны?
– Ровно через двадцать лет я жду вашего визита.
– Зачем? – мне удалось удивить полоза вторично. А ты что думал – я золота попрошу? Щас! Так быстро и просто ты не отделаешься!
– Чтобы вы рассказали моему сыну о его матери и научили парня обращаться с родовой магией. Я этого сделать не смогу. Увы…
Змей задумался.
А потом медленно опустил голову.
– Береги моего племянника, смертная. Я приду, обещаю.
– А рассказать вы мне ни о чем не хотите? – окончательно обнаглела я. – Чего ждать, кого звать… что у вас вообще бывает в детстве? Какие магические эффекты, кроме убиения всех подряд шипением?
– У него это есть?
– Есть. И уже несколько убитых.
Змей кивнул.
– Сильный мальчик. А еще что?
В приятной беседе о детях и магии прошло часа два. Потом мы попрощались, и я отправилась домой. Ног я вообще не чувствовала, так, передвигаются две сосульки…
Брррр!
Холодно все-таки! Шаль помогла, она шерстяная, теплая, длиннющая, но ноги все равно отмерзли. И нос.
Зато я знаю, чего мне ждать от малыша. Это радует. И дядюшка-полоз его не бросит, случись что. Это радует еще больше.
День прошел плодотворно?
От жениха избавились, родственниками обзавелись, теперь и в Москву можно?
С этими мыслями я и проскользнула в свою комнату.
* * *
Все спали.
Наутро я чихала и сопела, забыв, что леди не подобает. Все-таки полоз ты там, не полоз… простуде – чихать!
А все остальные чувствовали себя на редкость хорошо. Все выспались, все были довольны, разве что пара балбесов, которые заснули на посту, светила "фонарями". Я не торопилась просвещать народ о причине столь хорошего сна. А вместо этого поинтересовалась.
– Теперь мы можем ехать в Москву?
– Можем, – кивнул Благовещенский. – Вы позволите сопровождать вас, Мария Ивановна?
– Позволю, – согласилась я и опять чихнула. – Так будет безопаснее. Хватит с меня уже приключений. Только вам будет тяжело, у меня весь этот… детский сад.
Нил ткнулся мне в шею и зашипел. Андрюшка обиженно вякнул, и я пригребла малыша второй рукой. Сопли там, не сопли, а дети лезть будут. Благовещенский наблюдал с явным умилением.
– У вас замечательные дети, Мария Ивановна. Они не могут быть в тягость.
Я пожала плечами.
Вот сколько мужчин знаю, большинству из них даже собственные дети в тягость.
Есть исключения! Не спорю, есть.
Но большинство искренне считает, что им должны вручить чистенького, накормленного и умытого ребенка, они его потетешкают полчаса, между пивом и футболом – и родительский долг выполнен. И то – не отрываясь от соцсетей.
Нил и Андрюшка – мое все.
Я их люблю, я ради них готова чем угодно рисковать, а потому вряд ли когда-нибудь выйду замуж. Пусть детям исполнится хотя бы лет по восемнадцать, тогда посмотрим. Не хочу, чтобы они зависели от постороннего человека.
– Правда-правда, – Благовещенский перехватил у меня Андрюшку. Попытка взять Нила могла кончиться серьезным укусом. Полоз от меня отдираться очень не любил.
Мелкий похлопал глазками и решил окуклиться на руках у мужчины. Тепло, уютно, можно спать.
– Столица, – подвел итог Ваня. – Главное, чтобы не убили.
И мы все согласились с ним. Не вслух, но очень, очень искренне.
Интерлюдия.
Его высочество Василий недавно вернулся с прогулки.
Ах, это золотое время, когда у тебя еще нет жены.
Нету жены…
А планируется.
Долг цесаревича – обеспечить устойчивое престолонаследие, чем раньше, тем лучше. У отца в его возрасте уже был Василий, а вот сам цесаревич пока не женат.
Почему?
Потому что внутри страны невесту подобрать крайне сложно. Шуйские, Соболянские, Захаровы, Матвеевы, это только основные четыре юрта, а есть и более мелкие. И все хотели бы подсунуть свою кандидатуру.
Только вот и императору не нужна гадюка в своем доме.
Потому уже какой век императорская семья поддерживает баланс, строго следя, чтобы не сместилось равновесие сил в сторону какого-то юрта. И сейчас Василий хотел жениться на ее высочестве Александре.
Хотел.
Ах, какой она казалась очаровательной. Бледная, хрупкая, изящная, так и хотелось укрыть девушку плащом, спрятать от всех бед, на руках пронести по жизни…
Казалась.
А сейчас?
Что изменилось в нем после того взрыва? Цесаревич и сам не знал.
Но все чаще перед его внутренним взором представали не светлые волосы, а каштановые, и фигура становилась куда как более земной и желанной, и глаза темнели, приобретали тайну и глубину, и ему улыбалась уже княжна Горская.
Почему так?
Василий не знал. Но с отцом заговорить решился.
Его императорское величество встревожился, и даже приказал обследовать цесаревича. А желание увидеть княжну не проходило, оно становилось все сильнее… и вот!
Она пришла!
С другим!!!
Это не остановило бы цесаревича, но в том-то и дело, что сама княжна не проявляла к нему никакого интереса. И не играла, это сразу видно. Его искренне опасались.
