Малахитовая руда обнаружилась именно там, где я указала. И полость с рудничным газом – тоже.
Этого оказалось достаточно.
Карту с моим пометками управляющий спрятал поближе к сердцу. А у меня с Храмовым состоялся серьезный разговор.
Смысл был в том, что надо молчать.
Молчать, и молчать и еще раз молчать.
Пока о моих талантах знают трое.
Я, мой супруг и управляющий. То есть все – люди объединенные личной выгодой. Даже управляющий больше сворует с прибыли. Он человек разумный и понимает, что лучше не сорок рублей за один раз, а сорок раз по рублю, но без лишнего риска. Если я его сильно притеснять не буду, а я не буду, он тоже в бутылку не полезет.
Он на Храмова, считай, лет десять работает, притерлись друг к другу. Если я все оставлю, как есть, механизм будет работать. Не забывай только смазывать премиями.
Я подумала и согласилась.
А молчать…
Если кто-то узнает – не видать мне покоя. Навек в горы загонят. И это еще лучший вариант. Худшие даже представить страшно. Я ведь сама не отобьюсь, верно?
Верно.
От меня просто не ждали подлости, вот и противодействия не придумали. А так…
Да стопроцентно что-то есть.
Маги есть чуть не триста лет, а справляться с ними не научились?
Ага, кому другому расскажите!
Так что молчать, молчать и молчать. Хотя на другие рудники мы тоже съездим, мало ли что и где я почувствую. Но там уже все тет-а-тет с супругом, никаких управляющих. А ценные указания он и сам раздаст.
Я подумала и согласилась. Пусть так и будет.
* * *
Время шло.
Прошла осень, наступила зима, ребенок рос внутри меня, и было все сложнее передвигаться. Да и не принято здесь это было.
Ни визиты в данном состоянии, ни что-то еще…
К нас ходила, в основном, баронесса, я вообще ни к кому не ходила. Хотя цветы и карточки получали.
Храмова в Березовском любили. И известие о том, что я жду ребенка, порадовало всех. Кроме Демидова, конечно. Но на того мне было плевать три раза.
Сам Сергей Никодимович же…
А что тут скажешь?
Болезнь медленно и верно брала свое. По дому он уже передвигался с большим трудом, опираясь на трость с роскошным золоченым набалдашником в виде головы пуделя. Каюсь, я заказала.
Дела он еще вел, но поговаривали все чаще и чаще о назначении нового губернатора. Да я и сама понимала, что это начало конца.
Очень часто Храмов приходил и просто сидел в моей гостиной.
Мы не разговаривали, я вообще забывала про него, возясь с Нилом, но Храмов смотрел…
Пару раз я поймала его взгляд, направленный на нас, и мне даже дурно стало.
Не от страха или каких-то негативных эмоций. Он смотрел на меня, как на шанс, вырванный у судьбы зубами и когтями. И… я боялась не оправдать его надежд.
Я испытывала благодарность к этому мужчине. Мне хотелось, чтобы Храмов ушел спокойным и довольным, чтобы он знал – все получилось.
Я постараюсь не подвести его. Обещаю…
* * *
Вскоре после Нового года Храмов решился сдаться болезни.
Он написал его величеству, прося принять отставку, и получил ответное письмо.
Его императорское величество отставку принимал, сожалел о болезни своего верного слуги и писал, что позаботится о его жене и сыне. Мне будет назначена пенсия, а мой сын будет зачислен в Соколиный полк.
Здесь ведь не было Петра, так что Преображенского, Семеновского и прочих полков не было.
А соколиный…
Рюриковичи же!
А символ Рюрика – сокол. Считай, элитные войска.
Я не сомневалась, что будет мальчик. Храмов тоже. И отписал его величеству, что по всем признакам я жду мага земли.
Его величество соизволил ответить вторично, что рад за нас. И повторно обещает мне свою защиту и покровительство.
Храмов чуть успокоился.
В марте он слег окончательно.
Ходить ему было больно, хворь брала свое, и я понимала – счет пошел уже даже не на месяцы. На дни.
* * *
Ребенок решил появиться на свет в самом конце марта. Плевать ему было на символику.
Хотя и у меня это получалось плохо, я даже не помню, какие там знаки зодиака. Да и какая разница, какой там гороскоп? Был бы здоровый и умный, а остальное – детали.
Что можно сказать о родах?
Это – больно.
Маг там земли, не маг, орала я так, что дрожали стены и качались люстры. А три приглашенных медика, кажется, едва сдерживались, чтобы не плюнуть и не треснуть меня по-простому по башке чем потяжелее.
Больно, больно…
А потом боль достигла пика – и оборвалась. И я услышала не менее яростный рев откуда-то снизу.
– Мальчик, – обрадовал меня кто-то.
И в руки мне положили нечто красное, пищащее и выглядящее не слишком привлекательно.
– Уааааааа!!!
Ладно, с голосовыми связками проблем не будет.
Сил хватило приложить ребенка к груди – и отключиться.
Вечером я разглядывала сверточек в колыбели.
Храмов уже назначил прием на завтра, чтобы при всех объявить мелкого своим сыном. Признать, назначить наследником… мужчина был счастлив. Он выиграл.
Малыш уже сейчас был магом земли.
Я смотрела, а в памяти всплывала та ночь.
Я играла чужую роль, я лгала, но… было что-то очень искреннее в те украденные у судьбы часы. Или мне это кажется?
Мозги отказывают на фоне гормонального взрыва?
Что там могло быть? Снял человек себе девочку на ночь, вот и все. А уж что я там себе навоображала, это уже детали. Никому не важные и не интересные.
И все же, все же…
Я бы хотела еще раз встретиться с этим мужчиной?
Да.
Хотя даже имени его не знаю. Вот ведь… судьба.
Мне оставалось только возиться с детьми – и ждать. Ждать – чего?
Не знаю. Но – делай, что должен и будь, что будет. Кто сказал, что это неправильно – для меня?
* * *
Гостиная была полна народа.
Пришли все, кто что-то значил в Березовском.
Мы с Храмовым принимали гостей, сидя в креслах. Я – в силу недавних родов, Храмов уже и стоять толком не мог. Все понимали, никто не кривил нос, никто не шептался по углам… ладно, шептались, но не о манерах, а о другом.
