Но и в этом случае… надо просто заготовить побольше горючих материалов. Монстры тоже смертны. Всем Приказом навалимся – дружно справимся. В этом Романов даже не сомневался.
Осталось через нескольких "кротов" слить информацию всем заинтересованным лицам – и запускать начало операции. Вот, как только княжна прибудет в Москву, так и начнем.
И не таких видали, а и тех давили.
Справимся.
* * *
Сергей Владимирович Демидов чувствовал себя крайне плохо.
Отвратительно он себя чувствовал. И весьма этому способствовали розыскные листы с его именем и описанием примет.
Его!
Как беглого каторжника!
По всей империи!
И что с этим делать прикажете? Вот вопрос…
С повинной являться? Ага, к Благовещенскому. И объяснять, что я-то хороший, просто свой интерес соблюсти хотел, а вот твоя супруга дура, а дочь померла, да и черт с ней…
Сколько у него при таком раскладе шансов дожить до… да какое – до суда? До камеры и то живым не доведут, Демидов и не сомневался.
Вот ведь нескладуха.
А что делать?
Объясниться так, чтобы его выслушали, чего тут непонятного. Объясниться с Благовещенским, чтобы сразу не убил, не пустил в ход оружие, не…
Задачка не из легких. Но Демидов кажется, знал, как с ней справиться. Для того с самыми доверенными людьми и пробирался вторую неделю по тайге, окольными тропами, подальше от дорог и людей. Для того сюда и шел.
И сейчас смотрел на сидящего перед ним человека. Дружелюбно так, со всем возможным радушием. Было той доброты не так, чтобы много, ну сами понимаете, после двух недель в тайге и вид будет, что у лешака, и характер подиспортится.
– Ты, Иван Федорович, не переживай, что ж мы, тати какие?
Судя по лицу управляющего – именно что тати. Только в лицо такое не скажешь. А хочется, хочется!
– Мы со всем уважением пришли, сам видишь, все живы, все целы. Только те двое, которые в нас стрелять вздумали, пострадали, ну так по дураку и наука. Будут знать, на кого хвост поднимать.
Иван Федорович прищурился. Управляющим он был давно, и должность свой отпечаток наложила. Характер у него был не сахар и не мед.
И если кто-то думает, что он перед всякой нечистью тут на пузе ползать станет…
Не дождетесь!
Убить его можно, а вот подчинить – нет! Разве что пытать, пытать долго, упорно, да и то – свой секрет имеется. Яд. И не из слабых, мигом человек уберется, даже понять ничего не успеет.
Мало ли кто?
Тут, конечно, не серебро-золото добывают, камни, да не драгоценные, а поделочные, а их просто так и не увезешь и не пристроишь, но и тут свои тонкости есть.
Да и подгадали еще, твари.
Подождали, пока половина обережных поедет обоз сопровождать – и нагрянули. Да не просто так, не в ночи, а Демидов со всей пафосностью приехал, его ж здесь каждая собака знает.
А уж как внутри ограды оказался, тут волчье рыло и вылезло. И оружие его люди достали, и на обережных наставили. А когда на тебя ружье смотрит, тут не попрыгаешь, не посопротивляешься.
Кто ж от него такой подлости ждал? Ишь ты, сволочи!
– И чего ж вам надо, гости дорогие? Если чайку с кофейком, так извиняйте – не могу разодолжить. Вчера как раз людей в город послал. Да вы, небось, и сами знаете.
Демидов разозлился, но вида не подал. Вместо этого улыбнулся еще добродушнее.
– Чайком мы и сами вас побаловать можем. А нужна мне госпожа Храмова.
– Ничем помочь не могу, – открестился Иван Федорович. – Госпожа сейчас в Березовском.
– Я знаю. А мне нужно, чтобы она сюда приехала.
– И зачем? – не скрыл язвительности управляющий. – О жизни побеседовать?
– Почти, почти… Ваша хозяйка мне нужна.
– Не буду ничего писать, – отрезал управляющий. – даже не надейтесь.
– А я надеяться не буду, – мурлыкнул Демидов. – Я уговаривать буду. Вам какая рука дороже – правая или левая?
– Пытать будете? Не посмеете.
Демидов наклонился через стол. И на миг Северинову показалось, что напротив сидит не человек.
Бешеная крыса.
Большая, больная, бешеная, готовая кинуться и вцепиться в горло. Да и кинется скоро…
– Позвольте, Иван Федорович, я вам кое-что объясню. Я в розыске. За мной по всей империи охотятся, чтобы схватить. И преступления, в котором меня обвиняют, я не совершал.
– Да неужели?
Вот не хотел управляющий язвить, но не удержался.
– Еще один звук – и выбитые зубы будешь собирать сломанными пальцами, – прошипел Демидов, окончательно обретая крысоподобность. – Единственный мой шанс оправдаться – это твоя хозяйка. Сам понимаешь, убивать я ее не буду, наоборот – беречь стану.
Управляющий не понимал и искренне сомневался.
– Поэтому сейчас ты сядешь и напишешь письмо. И вызовешь ее сюда. Что хочешь пиши. Что шахты затопило, что рудничный газ полыхнул, что тут болезнь загадочная объявилась… хотя нет, болезнь – она точно не приедет, что малахитовую глыбу в пятьсот пудов нашли… Ты меня понял?
Управляющий мрачно кивнул.
Понять-то понял, да вот писать не хотелось.
А хотя…
Изворотливая душа мигом нашла тот единственный вариант, который позволит и Марию известить, и себе жизнь сохранить.
– Вы понимаете, что написать-то я могу. Но не обязательно госпожа приедет.
– А ты напиши так, чтобы приехала. Постарайся.
– А чего мне стараться? Все равно убьете.
– Да зачем? – так искренне удивился Демидов, что управляющий ему поверил. Не слишком сильно, в рамках доверия к бешеной крысе. – Ты тогда мой человек будешь. Назад тебе дороги не станет. А я, когда на княжне женюсь, могу тебя и управляющим оставить.
– Вряд ли госпожа пойдет за вас.
– Пойдет, куда она денется, – заверил Демидов.
По мнению управляющего, такая уверенность была четким признаком душевного нездоровья. Но вслух он ничего не произнес, а вместо этого…
– Сергей Владимирович, так дело не пойдет. Я-то напишу, но где гарантии?
– Гарантии? – ухмыльнулся Демидов, понимая, что речь уже идет не о факте, а о торге. – И какие же гарантии ты хочешь?
Иван Федорович пожал плечами и изобразил пальцами универсальный для всех времен и народов знак "деньги". Самая лучшая гарантия.
Демидов задумался. Но…
В целом-то он ничего против не имел.
Жениться на княжне Горской, то есть госпоже Храмовой, он так и так собирался, все ее имущество должно стать его имуществом, а коли так – кто ж свои стулья об стенку ломает? Может, потом он этого прохвоста и уволит, но пока…
