Половину из того, что сказал коллега, я просто не поняла. Медицинский жаргон какой-то! Но главное, лекари все поняли и в четыре руки подхватили меня под локти.
– Так, мамочка, побудьте снаружи. Не переживайте, все будет хорошо.
– Правда? – совсем по-детски спросила я.
– Будет, – ответили мне в два голоса.
И дверью хлопнули.
Я посмотрела на Благовещенского.
– Будет, правда?
– Илья Фомич – маг воды, правда, слабенький. Но на лечение его магии с лихвой достанет.
Я кивнула.
Уговаривать меня уйти из-под двери Благовещенский и не подумал. Вместо этого кивнул слугам, чтобы нам принесли сюда перу стульев. И чего-нибудь горячего, выпить.
Что они и сделали.
* * *
– Мария Ивановна, что точно произошло?
– Ваня еще не рассказал?
– Мне бы хотелось услышать ваш рассказ, а не его слова.
Я пождала плечами и отпила пару глотков из чашки, не чувствуя вкуса и температуры напитка. Хорошо еще, кто-то догадался, и в руках у меня была не изящная фарфоровая чашечка на два глотка, а здоровущая кружка. Из такой не расплескаешь.
– Ночью мне пришел сигнал. Кто-то хотел вынести моего ребенка из дома. Я поняла, что это нянька. Активировала линию защиты. Когда Агафья попалась в ловушку, вышла и забрала у нее ребенка.
– Которого?
– Старшего.
– Вашего приемного сына?
– Моего старшего сына, – окрысилась я.
– Вашего старшего сына, – согласился Благовещенский.
Я отпила еще глоток. Кажется, язык я себе обожгла вместе с нёбом, потому что вкуса не чувствовалось вообще. Ну и пусть.
– Она рассказала, что якобы объявился отец Нила.
– Якобы? – остро поглядел на меня Благовещенский.
Я покачала головой.
– Именно якобы. Я точно знаю, что его отец умер. И его мать тоже умерла.
– Вот даже как?
Я медленно опустила глаза. Потом подняла их и посмотрела в глаза Благовещенскому. Пусть видит, что я говорю правду.
– Именно так. Я могу поклясться чем угодно, что мать ребенка умерла. Она просила меня позаботиться о малыше – и я выполню ее просьбу. Я знаю имя отца ребенка, и я знаю, что он тоже умер. Я даже знаю, где его могила. Но Анна просила меня не называть никому его имя. Да и ее настоящее имя тоже.
– Анна – ненастоящее?
– Она иностранка, – охарактеризовала я женщину-полоза.
– Благородная?
Хм. А змеи – благородные?
– Нет. Если вы имеете в виду титул – она не титулованная и не из дворян.
– А отец малыша?
– Из нетитулованных дворян. Не особо богатый, не особо знатный, ничего серьезного. Даже без магии.
И пойдите, скажите, где я соврала? А что все это больше ста лет тому назад было – ну и что? Меня про людей спрашивают, а не про даты.
– Понятно. Магию у малыша мы пока проверить не можем, она позже активируется.
Я кивнула.
Позже, конечно. И как приятно, что у людей магия показывается только с началом периода полового созревания. Есть исключения, но очень редкие. Типа вундеркиндов.
– Вы точно это знаете?
– Могу чем хотите поклясться. Хоть своим здоровьем, – честно ответила я.
Александр нахмурился. Такими вещами здесь не клянутся и не бросаются.
– Думаю, таких жертв не требуется. Итак, кому мог понадобиться ваш ребенок?
– Старший, что интересно.
Благовещенский понял меня мгновенно.
– Если бы младший – вы бы подозревали родственников Сергея Никодимовича?
– А вы бы их не подозревали?
Ответом мне было ехидное фырканье.
Дверь распахнулась. На пороге стоял старший лекарь. На руках у него сидел вполне себе бодрствующий и гневно шипящий Нил. У второго, стоящего чуть дальше, плачем заходился Андрюшка.
– Держите ваших драгоценных, госпожа.
Я протянула руки, и на них увесисто легло тепленькое живое тельце.
Нил обхватил меня за шею и тихонько зашипел. Александр пару минут подумал, а потом принял у второго лекаря надрывающегося Андрюшку. Малыш икнул от неожиданности, но потом замолчал и уставился на взрослого дядю. А кто это такой? А что я у него делаю на руках?
Живые…
Спасибо тебе, Господи! От всей души – СПАСИБО!!!
– Что там было со снотворным?
– Ничего, госпожа. Проснулись бы спокойно.
Я выдохнула.
Повезло.
Ёжь твою рожь, мне безумно повезло, так, что хоть ты свечки во всех церквях ставь. Пудовые.
А могла ведь и яд дать. Могли дуре-бабе яд подсунуть и сказать, что снотворное.
Или…
– Я так и не спросила – она сама детей усыпить решила, или кто еще?
– Сейчас спросим. Допросим, – пообещал мне Александр.
– Спасибо, – искренне сказала я.
Подождем результатов допроса.
Сама я не пойду, у меня нет сил расстаться с малышами. А тащить их к этой дуре…
Я просто боюсь. Не сдержусь, пришибу стерву тупую, а детям на убийства смотреть рановато. Это из категории двенадцать плюс, и не раньше. А лучше – и еще попозже.
* * *
Допрос проводил Александр Викторович, он и рассказал мне о результатах.
Нянька действительно решила сама дать детям сонный корень. Делают так в семьях, например, когда у малышей зубки режутся. Чтобы поспали хоть чуть-чуть.
Это не опиаты, это что-то другое. Успокоительный сбор, плюс заговор, плюс немного магии. Стоит дорого, но с пятью-то тысячами рублей? Да еще вперед полученными, представляете? Там и надо на кончике ножа, можно чуток потратиться.
Она искренне боялась, что малыши раскричатся. Андрюшка – без нее, останется в одиночестве, проснется, испугается, распищится.
Нил – а кто бы не развизжался, если его потащат ночью черт те куда, да еще показывать будут невесть кому?
Так что сонное зелье было ее инициативой. Полностью.
А могло бы быть и чужой.
Я схватилась за голову.
– Да, недоработка.
– Эту идиотку я заберу. Год в тюрьме ее думать научит.
– Год?
– Мало?
– Я бы прибила, – честно сказала я. – А что со следами?
– Стоял там, у калитки, какой-то человек. Стоял достаточно долго. Потом обильно посыпал следы черным перцем и ушел.
