– Ёжь твою рожь!
Благовещенский покосился, но ничего не сказал. И правильно. Не трогайте моего ежика!
– Этот след тоже обрублен.
– Вот видите, – Александр Викторович, судьба мне ехать с вами.
– Куда?
– К Демидову. На встречу. И детей с собой возьму, выбора нет.
– Это безумие.
– Это – жизнь.
– Мы еще завтра об этом поговорим, – пообещал мне мужчина и откланялся.
Я улеглась в детской, на кровати няньки.
Спать не хотелось. Хотелось сидеть и слушать. Слушать тишину, в которой сопят два маленьких носика. И понимать, что мне помог только счастливый случай.
Только он.
Сегодня я была близка к безумию.
Если бы что-то с детьми… все равно с кем из них…
Я бы не пережила этого.
В той жизни у меня детей не было, и я не понимала, КАК это бывает. А вот в этой у меня они есть. И я точно знаю, что ради них пойду на все. Нормально ли это? Вот этого я не знаю. И рядом ни одного психолога. Ну и пусть!
На самом деле все очень просто.
Я должна найти врага раньше, чем он меня. Но кому может понадобиться Нил?
Кому?
Ладно, будем разбираться по мере досягаемости врагов. И первый на очереди – Демидов.
* * *
Почту в Березовский привозили на поезде. Примерно раз в десять дней. Как поезд придет, так и привезут, и отвезут на почтамт. А там рассортируют и развезут по домам. Вот мне и привезли…
Странно. Я ничего не ожидала.
– Мария Ивановна, вам письмо.
– Давай сюда, – кивнула я горничной.
Здесь было два пакета. Первый – скорее, бандероль. Такая… вроде посылки. Не слишком толстой.
– Госпоже М.И. Храмовой…
Я прочитал свой адрес, пожала плечами и вскрыла конверт.
На колени мне выпал листок бумаги в осьмушку и коробочка.
Я повертела в пальцах бумагу.
Дешевая, так себе…
Если вам дорога ваша сестра, приезжайте в столицу. Там получите остальные инструкции. Если вы расскажете кому-то об этом письме, мы убьем ее.
Хм?
Ни печати, ни подписи, ни, подозреваю, отпечатков пальцев.
Под сестрой, я так понимаю, подразумевается Арина. Если бы две других, по Горским, тут бы скорее князь носом землю рыл. Да и толку?
Я бы ради сестричек впрягаться не стала. Да, вот такая я стерва, но не стала бы. Значит, остается Арина, к которой я показала свою привязанность.
Письмо короткое и понятное. Но вопросов…
Ладно, допустим, эта дуреха еще жива. Но как я могу в этом убедиться?
Хотя…
Кажется – могу.
Я дотронулась до коробочки, подозревая уже, что именно в ней увижу. Открыла…
– Ёжь твою…
В этот раз вышло матерно. И было отчего.
Вот никогда не мечтала быть персонажем Конан Дойловского рассказа. Там, правда, уши присылали, а тут палец, зато так же солью засыпали. Чтобы не протухло по пути, значитца…
С-суки!
Девичий палец, мизинец, отрезанный у основания.
Я провела рукой над пальцем.
Некромантия тоже доступна магам земли. И сейчас я могла сказать, что палец отрезан у живого человека. И что человек этот до сих пор жив.
С этим все.
Я медленно закрыла коробочку, положила в пакет, сунула туда же листок бумаги.
Прошла в кабинет и убрала коробку в стол к Храмову. Закрыла ящик на ключ и убрала ключ.
А потом пошла и долго отмывала руки в очень горячей воде.
Тошно было…
И ведь ехать придется, никуда не денешься. И попробовать ее выручить. А вот как рассказать об этом ребятам?
В голову ничего не приходит. Совсем ничего…
Ко второму письму я вернулась не скоро. И очень надеялась, что это – не еще одна записочка шантажиста. Второй я не выдержу.
Взяла конверт, покрутила.
Даже на первый взгляд это было что-то очень официальное. Плотная бумага, желтоватая такая, блямба сургучной печати, дорогие чернила, каллиграфический почерк, искорки магии, слабо покалывающие пальцы…
От обычной почты этот конверт отличался, как герцог от крестьянина.
Я пожала плечами, и взломала печать.
Письмо было мне, из канцелярии Его Императорского Величества.
Мне предписывалось в месячный срок закончить свои дела в Березовском и отбыть в столицу. Меня желали видеть при дворе.
Да, все познается в сравнении. Лучше уж шантажист, того убить можно. Кстати говоря…
А что с трауром?
* * *
На этот вопрос мне смог ответить Благовещенский. Правда, не впрямую. А с кем мне было еще посоветоваться?
Пришлось писать записку отставленному генерал-губернатору, с просьбой приехать в гости. К чести Александра Викторовича, он не стал орать: "Как вы мне все надоели!!!".
Я бы заорала.
А он – приехал.
Я продемонстрировала письмо и отдала мужчине лист. Мол, читайте, сэр.
Сэр прочитал и воззрился на меня.
– Когда вы выезжаете, Мария Ивановна?
– Как только улажу свои дела. Я так надеялась, что траур…
– Воля императора выше любого дела.
Я засопела, но комментировать не стала.
Выше-выше… Я, может, в демократы подамся! Или в коммунисты!
– Александр Викторович, у нас осталось примерно дней пятнадцать на Демидова. Вы едете со мной – или нет?
От такой наглости Благовещенский аж воздухом подавился. Прокашлялся и воззрился на меня с видом – не обнаглела ли ты, девочка?
Я изобразила невинность на ромашке, показывая, что не обнаглела. И не надейтесь, не раскаюсь!
– Мне надо поговорить с Демидовым, пока его не убили. Хотите – поедем вместе. Хотите – порознь.
– Но вы поедете в любом случае.
– Да. Посадить в тюрьму вы меня все равно не сможете…
– Мария Ивановна, вы в себе так уверены?
Вопрос был задан очень ядовитым тоном.
Ответ у меня получился не менее ядовитым.
– Демидов решил пригласить мага земли – в горы. Для беседы.
– Потому что у него есть какие-то козыри в рукаве.
– У меня тоже.
И козырь действительно был.
Кровь Полоза.
