Видимо, власть – тоже в чем-то кошка.
Ссориться с Соболянскими не решился даже Матвеев.
Лариса Соболянская… сколько я в памяти не копалась, девушку не припомнила. Да и неважно. Пусть будут счастливы.
Я еще раз чертыхнулась и принялась подбирать платье.
* * *
Темно-лиловый цвет, очень удачный оттенок.
Отделка более светлым кружевом. Украшения из аметистов.
Помолвочное кольцо пришлось снять. Не сомневаюсь, что государь, что Романов – оба в курсе дела, но оповещать весь свет я не стану.
И так…
Колечко стоит, как три Кадиллака. Откуда дровишки?
А все из той же заветной шкатулки. Драгоценности там такие, что я Дарью поняла. Искренне. Когда Александр мне их показал, даже у меня сердце екнуло, уж на что я равнодушна к украшениям. Кто бы не был ювелиром, он старался показать красоту камня. Минимум оправы, максимум самих камней – и камни там были выдающиеся.
Одно колье из сапфиров с бриллиантами чего стоило! Этакий водопад камней, ограненных каплями, и неясно как закрепленных в невесомой оправе.
Я вздохнула, облизнулась – и вернула все владельцу. Даже если… даже когда мы поженимся, вряд ли я буду это носить. Не умею.
Не дано.
Драгоценности должны быть частью твоего образа. А не ты – выставкой для побрякушек. Вот, у меня все время получается второй вариант.
Так что никаких драгоценностей. Обручальное кольцо, серьги и брошь с аметистом – и довольно.
Я в трауре, меня здесь вообще быть не должно. Ни на каком приеме. Но с его величеством не поспоришь. Да еще в качестве кавалера мне предлагался лично Игорь Никодимович. Замечательно, правда?
Он за мной и заехал.
Преподнес букет ирисов, поцеловал ручку.
– Мария Ивановна, вы, как всегда, очаровательны.
Я мило улыбнулась в ответ.
– Благодарю вас, Игорь Никодимович.
– Мария Ивановна, я вас очень прошу, что бы вы ни услышали сегодня – ничего не отрицайте и ничего не бойтесь.
Я посмотрела с подозрением.
– Игорь Никодимович, а что именно я должна услышать?
Романов пожал плечами.
– Что угодно, Мария Ивановна. Что угодно. Вы знаете, как искали предателей, во времена оны? Когда на подозрении было несколько человек, а кто именно – неясно?
– Нет.
– Допустим, есть люди А, Б и В. А говорят, что золото у Б, Б говорят, что золото у В, а в, что золото у А. И смотрят, кого обворуют первым.
Я прищурилась.
– И какую же информацию вбросили вы?
– Что цесаревич Василия собирается сделать вас своей морганатической супругой – раз. Что вы любовница Его Императорского Величества – два. Что у вас магия совершенно иного типа, не земли, а возможно би-потенциал – три. Что вы – наследница Демидова, потому как завещание составлено именно на вас – четыре.
Я застонала.
– Это все? Или еще чем порадуете?
– Мария Ивановна, а вам мало?
– Мне? Мне просто интересно, кто меня убивать придет.
– А нам-то это как интересно, – ответствовал Романов, помогая мне утрамбоваться в карету. В буквальном смысле – чертовы юбки раскрылились на метр в ширину.
– Чтоб вас совесть с утра до вечера мучила, если меня убьют, – ласково пожелала я главе тайной канцелярии.
Романов ответил милой улыбкой.
– Переживу. Обещаю.
– Обещаю. Не переживете.
* * *
Зла я была несказанно.
Чтобы такое распускать…
Сволочи!!!
С государственными интересами, я все понимаю, но сволочи!!!
НЕНАВИЖУ!!!
Репутацию мне обосрали так, что вонять и двадцать лет спустя будет. Или кто-то думает, что забудется? Ни черта!
Это не просто пятно, это и моим детям припомнят, и как бы не внукам. А значит – что?
Выбора у меня нет!
Маркизы де Монтеспан и де Помпадур мне в помощь. А так же все фаворитки царей и императоров. Выставили меня шлюхой? Ну так я сама себя выставлю! Так, чтобы народ облизывался, а руки не тянул! Возьмем, к примеру, Кшесинскую! Все любовники – Романовы, другим нельзя! Личная, так сказать, царскофамильная собственность!
И я – не хуже! Даже круче!
По знакомой уже лестнице я поднималась, кипя веселой злостью. Здесь и сейчас я намерена была развлекаться по полной и кусать кого попало. А что мне терять?
Мне терять таперя неча, кроме собственных оков. Оков – и тех не выдали за казенный счет, жлобы царственные.
[9]
Этот бал ничем не отличается от множества других.
Сначала народ собирается, около часа фланирует по залам, общается, немножко выпивает и танцует, потом появляются их величества, и начинается торжественная часть.
Объявление – в честь чего мы здесь так здорово собрались, поздравления, танцы, ужин, еще немного разговоров – и домой. Надо каких-то часа четыре потерпеть. Час на общие сборища, час на объявления-поздравления, час – танцы, час – ужин. Сильно это дело не затягивают, все ж живые люди, хотите потом еще развлекаться – катитесь и развлекайтесь за свой счет. Это правильно, все равно либо напьются, либо подерутся – ни к чему пускать действие взатяг.
– Игорь Никодимович, а про нас с вами никаких слухов не ходит?
– К сожалению, нет. Нельзя, Мария Ивановна, я бы головы лишился, за такое…
– Покушение на чужую собственность?
– Да, именно так.
Мне достался немного виноватый взгляд, но…
Вот и зал.
Не бальный, танцевать мне покамест нельзя. Нехорошо. Остается только выпивать, разговаривать… интересно, с кем?
К нам уже спешил мой отец. Под руку с какой-то блондинкой лет двадцати пяти. Такой… фигуристой. Даже фигуристее меня.
– Машенька!
Мне досталась милая улыбочка от отца. Я оскалилась в ответ.
– Папенька, какая радость видеть вас.
– Познакомьтесь. Это Светлана Галицкая, а это моя дочка, Мария, нынче Храмова.
– Добрый день, – мило улыбнулась блондинка. – Я помню вашего мужа, такой милый дедушка… мои соболезнования.
Зубки решила поточить? А зря, я сейчас в таком состоянии, что спусти меня в Нил – и спасать придется крокодилов.
– Вы в лучшем положении, госпожа Галицкая. Я, вот, вас совершенно не помню. Равно как и вашего мужа, и ваших детей.
