Цесаревич сник. Видимо, не рассчитывал на такой афронт, но и отмахнуться от долга он бы не смог.
– Я…
– И я требую, чтобы в оплату вы оставили меня в покое. Раз и навсегда. Со всеми своими чувствами и притязаниями.
– Маша…
Я сделала реверанс и направилась прочь с веранды.
Сказано?
Сказано!
Не дойдет?
Пусть его отец доносит до потомка мысли через задницу, если через уши не доползает!
Интерлюдия.
Она уходила.
Такая… Василий не знал, как ее назвать, но… она уходила.
Стройная, прямая, с гордо поднятой головой… чужая.
Не его.
И никогда не будет.
И сердце рвало острой болью утраты.
Нельзя потерять то, чего не имел?
Скажите это сердцу!
Вася помнил, как впервые увидел эту девушку. Помнил каждую секунду.
Вот он встречает Александру. А потом грохот, крики – и вдруг среди хаоса волна магии, бьющая в его руки. И Мария.
Как порыв ветра, как морская волна – накатила и схлынула.
А спроси у Василия, во что она была одета, как выглядела… да век бы не ответил! Просто на сердце запечатлелся образ девушки в золотом сиянии магии, которая удерживает накатывающую черноту.
Она справилась.
И последним, что помнил Василий, было ее лицо.
Он искал ее, проснувшись.
Искал, звал… никто не мог сказать, как зовут его фею. И только спустя месяц он узнал.
Княжна Горская.
И числилась она среди пропавших без вести.
Тела – не нашли. Княжну не нашли. В больницу ее, кажется, привезли, но и только. А где она? Что с ней?
Никто не мог ответить. Даже ее родной отец.
Василий позабыл про невесту. Не обращал внимания на прежних подруг. Он искал.
Дал задание Романову, а тот, видимо, донес отцу. И отец приказало Василию обследоваться.
Приворот?
Да Вася был уверен, что это – не приворот! Что он, не отличить? И не живут на магах воды привороты, а он все же водник, хоть и не особенно сильный. Ванька, тот сильнее, даже младшенький сильнее, но так бывает. Не всегда самый сильный и самый умный тоже, не всегда…
Вася был уверен, что будет наследником, и жизнь казалась спокойной и уютной, словно разношенные тапочки.
Он знал, как поступать правильно, что надо делать, чего не надо… он мог предсказать реакции окружающих до последнего жеста. И тут в его мир ворвалась – любовь.
Он был уверен, что не приворот, а любовь.
А потом княжна нашлась.
Она жила за Уралом, она выходила замуж, она… она была рядом!
Он, наконец, увидел ее.
Василий даже не помнил, что нес тогда. Какую-то чушь, наверное. Распорядился посылать ей цветы, хотел поехать сам…
Отец перехватил.
И запер в крепости.
Василий не смог оттуда удрать, хотя и хотел. А потом – потом было поздно. Отвергнув его, княжна уехала из столицы. И опять его не отпустили.
Мир потерял всю притягательность.
Вася забыл про балы и попойки, забыл про подруг и приятелей, забыл про все. Ему была интересна только княжна Горская, но ее-то и не было рядом.
А потом…
Она вернулась.
И Вася хотел полететь к ней, но отец попросил подождать. Вася не мог противоречить отцовскому запрету. Магия фамилии, знаете ли… отец волен в своих детях. И его запрет преодолеть можно только такой силой…
А потом был ритуал.
Страшный.
Болезненный.
Он помнил, как его стискивала громадная черная змея, душила, свивалась кольцами… помнил… и крик княжны, и ее глаза – спокойные, решительные, жесткие, и тонкую руку, прижавшуюся к его губам…
– Держись…
Он все это помнил.
А сделать не мог – ничего.
Она уходила.
Он был ей не нужен.
Можно своротить горы и осушить моря, можно зажечь вулканы и укротить смерчи. Магия способна на многое.
А вот заставить полюбить…
Тут ни одна магия не поможет.
Ни одна.
И ни одна магия не вернет тебе любимого человека.
А она уходит… уже почти ушла.
Василий бросился вслед за княжной. Может быть хоть что-то… ну найдутся же хоть какие-то слова?
Шаг, другой…
Тень выступает ему навстречу.
– Васечка!
* * *
Удержать влюбленную женщину?
А торнадо за хвост вы ловить не пробовали? Тоже оч-чень продуктивное занятие. Главное, время занято, а что результата не будет, так результат – не главное, главное процесс.
Анастасия Матвеева себя с торнадо не сравнивала. Но со стороны – очень его напоминала.
Целеустремленная до ужаса, она собиралась сделать единственное, что ей оставалось.
Поговорить с любимым.
После того ужасного вечера, жизнь ее резко переменилась. Отец надавал оплеух и запер в комнате, приказав слугам стеречь и "не пущать". И собирался отправить ее куда-нибудь в деревню, лет на пять, а там и замуж выдать.
Осознав это, Настя забилась в истерике.
Деревня!?
Для НЕЕ!?
И она никогда – НИКОГДА – не увидит Василия?
НЕТ!!!
Все ее существо зашлось в диком крике протеста.
Она так не хочет, не будет, она не согласна, так быть не должно… НЕТ!!!
Жаль, что отцу было плевать три раза на все крики. Может, и не аристократично – зато вполне метко и с высокой колокольни. Он отвесил детищу еще пару пощечин, и разъяснил, что за такую подставу – еще мало. Надо бы вообще голову оторвать, а что останется за дворника выдать, все одно она мозгами не пользуется. Настя была не согласна, но…
Ее мнение в расчет не принималось.
А чье примется?
Настя кое-что поняла из гневной речи отца, но как всегда – по-своему. Что она, конечно, виновата, но не сильно.
Что цесаревич все же был приворожен.
Что приворот сняли (государственная тайна, все в курсе вот уже неделю).
И что он…
Если он согласится – все будет просто замечательно. Надо только сказать Василию о своих чувствах, вот и все. Просто же!
Настя ему скажет, и он обязательно (во всех романах так написано!) прозреет. И ответит взаимностью.
