– Маша?
– Да, была и такая вероятность. Но если бы погибла я, а цесаревич разорвал узы, может… может, он остался бы жив.
– Может?
– Он не оправдал надежд отца, – я смотрела в окно и ничего за ним не видела. Только темноту. – Он оказался слишком слабым, слишком… он просто – не выдержал. Так бывает… я знаю, так бывает.
В этом мире Иван Грозный своего сына не убивал.
Но – какая разница? Кто сказал, что история не движется по спирали?
Кто сказал, что это принципиально невозможно?
– После покушений, после всего-всего, на балу… да там охраны должно было быть больше, чем гостей. А цесаревич выходит поговорить со мной, это еще ладно. Но на бал пробирается невесть каким образом Анастасия Матвеева, которая должна уже быть в деревне.
– И что? Про нее мог забыть отец.
– Она признается в любви цесаревичу – и сразу же его убивает?
– Вы, женщины, страшные существа, – попробовал пошутить Благовещенский.
Я фыркнула, не принимая шутки.
– Это верно. Но… я не верю, что Анастасия могла нанести несколько ударов.
– Почему? В припадке ярости…
Я пожала плечами.
– Не знаю. По идее… ладно, пусть припадок ярости, пусть накатило, но я ее видела. Ручки тонкие, мышцы хиленькие… при всем желании, один удар она нанести могла, а вот несколько – уже вряд ли. Цесаревич – молодой, сильный мужчина. Неужели он не отбился бы?
– Если бы его убило первым ударом…
– Тогда он начал бы оседать. И как в него тыкать?
Благовещенский хмыкнул.
– Теоретически – да.
– А практически – она была бы вся в крови, разве нет?
– Не при всех ранах.
– Слишком много совпадений, – нахмурилась я. – Но если цесаревич еще был жив, он бы отбился. Если бы умер – упал. Если бы был жив, кровь бы хлестала… из-за чего он мог бы не сопротивляться? Куда надо попасть?
– В печень, к примеру…
Я задумалась.
– Не знаю. Вот встань… допустим, я попробую тебя ударить… печень у нас находится слева, внизу живота, примерно здесь. Как я должна в нее попасть? Как ты должен стоять ко мне, каким боком?
Благовещенский задумался. Да, для правши это было сложно. Или требовался навык и желание. Нет, в истерике так не ударишь. Да и бьют женщины обычно в грудь.
Что-то я сомневалась, что Матвееву учили убивать. Искренне сомневалась.
– Ты думаешь…
– Там был кто-то третий. Я не знаю, кто именно, но был. И он убил цесаревича, когда ушла Анастасия.
– Романов наверняка об этом подумал.
– Или – сделал, – меня затрясло. – не верю я в такие совпадения, не верю, не верю…
– Всякое случается.
– Это – не всякое. Это игры возле трона, Сашенька. И я не хочу, чтобы ты оказался в них замешан.
Я вцепилась в плечи Александра, мужчина вздохнул и притянул меня к себе поближе. Теплый… он такой теплый. Или это я замерзла?
– Все будет хорошо. Я тебе обещаю, все будет хорошо.
Я покачала головой.
– Я не уверена, что меня выпустят. Саша, я даже в этом уже не уверена, я слишком много знаю. О чем-то я догадалась, чему-то была свидетелем… думаю, меня уже приговорили. С пользой для отечества, разумеется.
– Машенька, я…
– Пообещай мне. Пообещай, что никогда не оставишь мальчишек, прошу тебя.
– Я…
– Пообещай!
– Обещаю. И не думай, что все так плохо. Я брошусь в ноги его величеству…
– И приговорят еще и тебя. Нет, Саша. Ты в это не должен быть замешан.
– Ты считаешь, что я трус?
Я покачала головой.
– Нет. Я знаю, что ты можешь так поступить, и тебя тоже разменяют. А мои дети останутся без защиты, во власти моего отца, его юрта… После смерти мне плевать будет на репутацию. Ты можешь заявить, что спал со мной, благо, Храмов признал Андрюшку. И ты получишь опеку.
– Маша!
– Мне будет все равно. Но мои дети не должны оставаться без защиты. Поклянись!
– Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы мне отдали и Андрея, и Нила. Хотя с Нилом…
– Нил – маг, – я решила раскрыть часть карт. – он сильный маг, который уже сейчас по неосторожности может убить человека.
– Это… случалось?
Я прикусила губу.
– Да.
– Маша!
Кажется, мне удалось шокировать Александра.
– Это по неосторожности, – оправдала я сына. – Он маленький, его испугали, хотели меня обидеть, магия рванулась наружу – и вот результат. Сознательно он никогда и никого не убивал.
– Понятно… это может повториться?
– Теоретически. Если ему будет больно, страшно, если его попробуют обидеть…
– Андрюшка пробует у него игрушки таскать.
В голосе Александра зазвучали этакие отцовские интонации. Я махнула рукой.
– А Ваня Нилу пару раз по попе отвешивал. Петя один раз его уронил неудачно, ушиблись оба. И ничего. Нет, малыш очень четко различает обычные житейские неурядицы – и смертельные угрозы, не сомневайся, Саша. Он никогда не перепутает, он умничка.
– Я верю. Это было один раз? Или больше?
– Один – точный, – повинилась я. – на меня замахнулся пьяный алкаш, он бы убил, но магия выплеснулась.
– Понятно…
– Малыш у меня на руках был, он меня защищал.
Александр кивнул.
– А Андрюшку он уже любит. И кстати, сам ему игрушки подсовывает.
Александр расплылся в улыбке.
– У нас замечательные парни, Машенька. Я им пони куплю…
– Главное – не бросай их, – опустила я его с небес на землю. Если со мной что-то случится, Нилу нужен будет человек, он может прилепиться к тебе… не гони его, ладно?
– Обещаю.
– Он добрый, умный, ласковый малыш, он достаточно хорошо контролирует себя, да и я рядом, я ведь его с рук, считай, не спускаю.
– Я заметил. Но думал, ты просто любишь его больше.
– Я люблю его больше, – подтвердила я. – Андрюшка меньше… я не сразу начинаю любить. У меня это как-то иначе происходит, не когда только родила, а медленно, постепенно. И Нил – первенец.
– Но не твой.
– Его мать отдала мне сына. Большего я не скажу, но я ей пообещала.
– Какой у него дар?
– Магия земли, как и у меня. А еще он родня Демидовым.
