С рассветом 3 августа к Окиносиме вернулась плавбаза миноносцев «Миике-Мару», обеспечивавшая ремонтные работы на «Микасе». Ее отзывали в Симоносекский пролив после объявления тревоги. Через мощную радиостанцию этой плавбазы удалось наладить нормальную связь поисковых отрядов со штабами крепости Бакан и морского района Мозампо.
Вскоре стало известно, что с сигнального поста на мысе Макизаки, на северной оконечности острова Укушима наблюдают множество дымов к северу. Почти одновременно с этим с «Ехиме-Мару» сообщили о начале движения русского трального каравана из Цусима-зунда на юг. В его телеграмме говорилось также, что за тральщиками идут четыре больших парохода, судя по малой осадке, пустых, и крейсер «Адмирал Нахимов».
Почти одновременно было получено известие с преследовавших русскую эскадру от самого Сасебо вспомогательных крейсеров «Хатиман-Мару» и «Тахочи-Мару». Сообщалось, что они находятся в шести-семи милях к юго-западу от русской эскадры. Видят старый казематный крейсер, оба эскадренных броненосца, три броненосца береговой обороны, несколько миноносцев, два трехтрубных крейсера и несколько пароходов. Севернее и восточнее них еще несколько судов и дымов. Эскадра движется со скоростью всего шесть узлов к Цусиме. В охранении только два истребителя.
Все остальные корабли, видимо, повреждены в бою у крепости или в ночных стычках со вспомогательными крейсерами, всю ночь пытавшимися атаковать отходящего противника. Пассивность русских, в последнее время категорически не позволявших следить за собой, наводила на мысль, что боеспособных кораблей у Рожественского больше не осталось. Ни один из его крейсеров даже не предпринимал попыток напасть на разведчиков, несмотря на их приближение.
Немедленно выдвинутые от острова Ики к западу дозорные каботажники быстро обнаружили дымы, медленно смещающиеся к северу. Беспрепятственно приблизившись, удалось разглядеть три броненосца береговой обороны и несколько пароходов. За ними виднелись еще около десятка крупных судов, вполне возможно, что и больших броненосцев, идущих курсом на Цусиму, после чего разведчик был отогнан одиночным русским истребителем.
Сомнений не оставалось. Это была вся или почти вся русская эскадра! И шла она ходом, не превышавшим пять-шесть узлов, что косвенно подтверждало тяжелые повреждения хотя бы у некоторых крупных кораблей. А необычная для всех последних столкновений «вялость» противника еще больше укрепляла уверенность в этом. Вероятность, что Рожественский только изображает из себя едва живого недобитка, была очень низкой. Это просто не имело никакого смысла.
Как только последние донесения разведчиков достигли Токио, по всем линиям связи полетели срочные депеши с требованиями: «Доложить о месте нахождения!.. Немедленно принять меры к сосредоточению!.. Не допустить потери контакта до наступления темноты!..» Делалось все, чтобы максимально использовать появившийся шанс.
* * *
Незадолго до полудня 3 августа в трех милях к югу от мыса Коозаки наша эскадра встретилась с вышедшим из Озаки конвоем. К этому времени удалось устранить возникшие неисправности в машинах, так что считалось, что к прорыву домой все боеспособные корабли более или менее готовы.
На западе, всего в пяти милях, были видны четыре японских миноносца и вспомогательный крейсер, следившие за караваном с самого момента его выхода из Озаки. На юге маячили еще два вспомогательных крейсера, висевших на хвосте от самого Сасебо. Японские депеши по радио шли сплошным потоком. Им не мешали, поскольку сами часто переговаривались с «Олегом», стоявшим на якоре в устье Цусима-зунда. В любой момент ситуация могла обостриться.
С «Олега» передавали, что караулить наши основные фарватеры остались только два небольших японских дозорных парохода. С сигнальных постов южнее и севернее враг не виден. Лишь к северу от мыса Коросаки с улучшением видимости показались дымы нескольких кораблей, вероятно японских дозоров. К берегу они не приближались, а послать на разведку было некого, поэтому определить, кто там дымит, возможности не имелось, так же как и попытаться отогнать за горизонт.
Быстро набиравший силу зюйд-вест развел приличную волну, изрядно трепавшую миноноски и миноносцы. Боевой ценности они в такую погоду уже не представляли. Тех же, кого тянули на буксирах, дергало все сильнее, что вызывало опасения за прочность корпусов, уже и без того расшатанных постоянными походами. Пластыри на «Авроре» и «Калхасе», так же как и подкрепления переборок на «Жемчуге», пока держались, но с переходом по неспокойному морю до ближайшей закрытой стоянки явно стоило поспешить.
Из-за свежей погоды пришлось отказаться и от перевозки раненых солдат и матросов, преимущественно из состава десантных рот, с пароходов на уходившие во Владивосток пустые суда. После получасовой остановки, сопровождавшейся постоянным курсированием между кораблями связных миноносок и активным обменом сигналами, движение наконец возобновилось. Флот разделился на три группы, направившиеся в разные стороны.
Все три трофея, с пристегнутыми к ним «инвалидами», «Корея», «Калхас» и «Тобол», охраняемые тремя номерными миноносцами и «Авророй», направились обратно по протраленному фарватеру к Цусима-зунду. В то время как миноноски двинулись к протоке Косухо вдоль восточного берега Цусимы, скоро укрывшись за островом от волны и ветра. А действующая эскадра, пополнившаяся теперь «Нахимовым» и приведенными им транспортами, повернула на запад-северо-запад, не пересекая стометровой изобаты, начав форсирование западного Цусимского пролива.
Волнение продолжало усиливаться. Малые броненосцы принимали на бак воду, а эсминцы немилосердно качало. Едва начали движение, как с «Аргуни» передали семафором, что наскоро заделанная минная пробоина в носу дала течь. Деревянные щиты расшатало волной, хотя она и била почти исключительно в целый борт. Пароход пришлось отправить назад в Озаки, вдогонку за десантным конвоем, так как никакой возможности дополнительно раскрепить заделку в море при усиливавшейся качке не было.
Но на этом неприятности не закончились. Опять посыпались доклады о поломках механизмов. Сначала по мелочи, но скоро с «Апраксина» сообщили, что резко подскочила соленость питательной воды для котлов во второй кочегарке, а поврежденный при столкновении у мыса Иорисаки холодильник течет все сильнее. В довершение ко всему на «Донском» вышли из строя сразу две донки, что вынудило вывести из действия часть котлов и снизило его полный ход всего до восьми узлов.
В таких условиях, имея японские миноносцы и вспомогательные крейсера на хвосте, оторваться от противника до наступления темноты становилось нереальным, зато собрать вокруг себя все японские силы из окрестных вод, включая бывшие уже наверняка где-то поблизости большие крейсера, шансы появлялись хорошие.
Учитывая недокомплект в погребах броненосцев для всех наличных калибров и посыпавшиеся одна за другой неисправности по механической части, снизившие эскадренную скорость в полтора раза, прорыв во Владивосток на сегодня явно отменялся. Японцы имели все шансы легко перехватить и серьезно потрепать нас еще до заката, после чего с большой долей вероятности добить ночными минными атаками. Тех, кто сможет уцелеть, спокойно прикончили бы с рассветом.
