По задумке штаба, в случае невозможности пользования радиофонарями должен был осуществляться обмен информацией и руководство действиями отрядов эскадры, которой предстояло разделиться. Но сейчас многим, кроме риска привлечь к себе всех японцев в округе, этот способ связи представлялся еще весьма ненадежным и сомнительным, учитывая условия видимости.
Однако погода скоро начала улучшаться, вопреки прогнозам, что несколько встревожило командование. При столь близком соседстве с японской разведкой был шанс попасться ей на глаза в самый неподходящий момент. Но планы пока не менялись. От борта флагманского «Орла» разбежались эсминцы с боевыми приказами и последними рекомендациями, развозя их по назначению. Одним из таких гонцов поздно вечером на «Урал» также доставили спецпакет с дальнейшими инструкциями, текстами семафоров и временем их передачи.
Проверка дальней светосигнальной связи, проведенная в начале двенадцатого часа ночи, дала положительный результат. Морзянку фонарей разобрали с «Богатыря» и «Светланы», о чем Добротворский передал соответствующую телеграмму. Сразу после этого, исполняя пункт только что полученного приказа, пароход-крейсер увеличил ход, вследствие чего главные силы эскадры начали отставать и скоро оставили вырвавшийся вперед «Урал» в одиночестве.
По штурманским прокладкам к этому времени флот уже миновал Квельпарт, и настала пора разделяться. Далее выполнение общего плана предстояло продолжать уже отдельными отрядами и кораблями. Но пока еще не зная этого, с эскадренного аэростатоносца не могли видеть в темноте и за вновь начавшимся дождем, как спустя полчаса броненосцы повернули на юг, окончательно лишая огромный лайнер своей защиты, и еще довольно долго пребывали в счастливом неведении совершенно без ближнего прикрытия в окружении подозрительных теней, постоянно появлявшихся со всех сторон.
Курс крейсера-аэростатоносца, согласно последним инструкциям, подтверждавшим изначальный, полученный еще на Цусиме, боевой приказ, далее был проложен на запад-северо-запад, чтобы как можно быстрее оказаться к западу от острова Росс и двигаться потом на север, в направлении Чемульпо и Дальнего.
В этом направлении следовало идти в течение всей ночи не менее чем четырнадцатиузловым ходом. Но с рассветом надлежало спустить сигнальный шар и в дальнейшем действовать в соответствии с рекомендациями, находившимися во втором, пока еще запечатанном, конверте. В случае если до рассвета по каким-либо причинам не удастся миновать остров Росс, предписывалось возвращаться на Цусиму или сразу во Владивосток, даже не открывая его. Маршрут отхода и его конечная точка оставлялись на усмотрение командира крейсера капитана второго ранга Паттон-Фантон-де-Веррайона.
Но «брошенным», согласно плану, с этого момента оказался не только «Урал». Пути главных сил флота и четырех его крейсеров временно расходились. Теоретически пароход-крейсер находился даже в более выгодном положении, чем «Богатырь» со «Светланой» или «Донской», поскольку не имел прямого контакта с противником. Хотя он своей «иллюминацией» наверняка привлек внимание, так что все было шатко и рисковано.
Едва пароход-крейсер начал набирать ход, чтобы скорее покинуть точку отправки первой светограммы, начались сложности с шаром. Хотя в ходе тренировочных подъемов во Владивостоке переходы именно с этим «толстым пузырем» с такой и даже большей скоростью уже выполняли без происшествий, сейчас на рекомендуемом курсе из-за ставшего невыгодным направления ветра его начало сильно трепать. Прежде чем успели что-то предпринять, очередной порыв подхватил аэростат и оборвал привязной трос.
Сорвавшая с привязи оболочка взмыла вверх и метнулась вперед и в сторону, потянув за собой кабели управления фонарями. Предохранительный разъем французской системы выбросил сноп искр и не сработал. Кабель натянулся как струна, вырываясь из временных зажимов. Почти сразу выломило и сорвало клеммы коммутатора, закоротив собранную наспех дополнительную проводку. После мощной сине-белой искры вспыхнула изоляция, а следом посыпались искры замыкания из распредщита под мостиком.
Где и что еще искрило, сразу было не разобрать, но, судя по всему, замыкание получилось сильным. Встали две динамо-машины. Их помещения заполнил едкий дым от горящей проводки. Едва успели вытащить людей. Вся носовая часть парохода-крейсера лишилась электричества. Но это было еще полбеды. Начался пожар на самом верху надстройки. А вокруг сновали японцы, и этот пожар мог привлечь их и поставить под удар не только «Урал», но и всю эскадру! Где-то на востоке часто стреляли.
* * *
В течение светового дня небольшие тихоходные японские дозорные суда, толпой следившие за эскадрой от самой Цусимы, отстали и совсем пропали из вида. Горизонт заметно очистился от дымов. Но те, кто остался, стали гораздо настойчивее. Они все время пытались выяснить, кто это так сильно дымит у них под носом? Доходило до перестрелок, пока коротких.
К наступлению темноты совместное, согласованное по радио, маневрирование «Богатыря», «Светланы» и «Донского» привело к тому, что преследовавшие русский флот три вспомогательных крейсера из южноцусимских дозоров оказались на флангах и позади главных броненосных колонн, не прекращая попыток все же проскользнуть к самим броненосцам. К этому времени противники уже втянулись в пролив между Квельпартом и Кореей, приближаясь к его западному выходу, и маневрировали среди скал и островков, торчавших в нем тут и там.
Изначально замыкавший строй эскадры «Дмитрий Донской», начиная со второй половины дня 31 июля, отражал попытки японских дозорных судов выйти на нашу эскадру с тыла. Тех, что помельче, гоняли эсминцы, а крейсер-ветеран периодически вступал в перестрелки с вспомогательными крейсерами и просто вооруженными пароходами.
Поддерживая связь по радио с Добротворским, отжимавшим японцев с пути главных сил к корейским шхерам, постоянно координируя свои действия, им удалось не допустить прорыва патрульных судов внутрь охраняемого периметра. Одновременно эта завеса создавала достаточно много шума, оттягивая на себя все дозорные силы в близлежащих водах.
В итоге, к ночи русский флот снова окружали подозрительные дымы и суда буквально со всех румбов, но прямого контакта с броненосными отрядами они все так же не имели. Этому в немалой степени способствовала погода. Но пару раз среди серой мути в узких секторах неожиданно открывались просветы вообще почти до горизонта.
Уже на закате «Донской» получил пакет с распоряжением Рожественского действовать, исходя из полученного еще перед выходом в море боевого приказа. То есть до двух часов ночи держать позицию севернее западной оконечности Квельпарта, с целью задержания японских дозорных судов, которые предположительно будут пытаться преследовать эскадру в северо-западном направлении. Одновременно препятствовать попыткам их прорыва на запад. К утру отходить к Шанхаю, согласовывая по радио свои действия с бронепалубниками.
На доставившем последние инструкции истребителе на крейсер прибыл также офицер штаба, которого надлежало высадить в Шанхае, для отправки рапортов о складывающейся ситуации в штаб флота во Владивостоке, а также секретных депеш в Сайгон и Чифу и специальных инструкций для действительного статского советника Павлова. Сразу после высадки «курьера», не дожидаясь его возвращения, командиру крейсера надлежало вскрыть второй пакет и придерживаться содержащихся в нем рекомендаций.
