Судя по всему, имитация удалась. Японцы активизировались. В начале третьего часа ночи с шедшего головным «Богатыря» обнаружили справа по борту двухтрубный пароход, который отворачивал к востоку, явно намереваясь скрыться. Тут же минерами крейсера была забита короткая телеграмма. Причем в этот раз передатчик был совсем близко, а станция явно японской.
К этому времени тучи окончательно разошлись. А поскольку ночь была лунная, развиднелось настолько, что с пятнадцати кабельтовых противника удалось хорошо разглядеть. На баке и юте отчетливо просматривались довольно серьезные орудия, исходя из чего решили, что это один из вспомогательных крейсеров дозорной линии. На простом пароходе такой артиллерии быть не могло.
В 02:21 «Богатырь» дал первый залп. Спустя две минуты к обстрелу присоединилась «Светлана», неожиданно оказавшаяся прямо за кормой начавшего отвечать судна. Спустя всего семь минут сразу угодивший под перекрестный огонь с двух полноценных крейсеров японец начал травить пар и сбавлять ход, все больше склоняясь к востоку, но стрельбы не прекращал.
Быстро обогнав его и дав несколько залпов по уже едва видимой и почти лишившейся возможности передвигаться самостоятельно цели, наши бронепалубники ушли дальше, не став добивать подранка. Его передатчик к этому времени молчал. После этой стычки японское телеграфирование долго не возобновлялось. Станции крейсеров принимали только депеши «Донского» и обрывки японских телеграмм, явно шедшие издалека.
Как только рассвело, определились с местом, находясь в виду Шантунгского маяка. Оба крейсера встали во фронт, держась на пределе видимости друг друга, и легли на север-северо-западный курс. Почти сразу «Богатырем» был остановлен немецкий пароход «Густав», шедший попутным курсом и, как выяснилось, груженный конским фуражом, растительным маслом в жестяных банках и снарядами производства фирмы «Крупп» калибра 120 и 75 миллиметров. Конечным пунктом в бумагах значился порт Дальний, а груз предназначался японской армии.
Контрабандиста быстро утопили подрывными патронами. Причем, пока призовая команда действовала на немце, был обнаружен еще один небольшой пароход, попытавшийся скрыться в направлении Вэйхайвэя. «Богатырь» немедленно бросился на перехват, оставив свою первую призовую партию и высаженный с парохода экипаж в шлюпках буквально в открытом море на полтора часа.
Вторым перехваченным судном оказался японский армейский транспорт «Йокосука-Мару», шедший из Гонконга с грузом риса и патронов. Его удалось нагнать и утопить всего в трех милях от мыса Шантунг. Ввиду неповиновения сигналам и предупредительным выстрелам, а также явно японской принадлежности судна (судя по иероглифам на борту и характерной японской хризантеме на форштевне и «драконьим глазам» рядом с ней
[9]) досмотра не производилось.
После серии попаданий транспорт встал, начав травить пар из котла. Обстрел прекратили. Воспользовавшись этим, японцы очень проворно и благополучно перебрались в шлюпки и двинули к берегу. Догнав баркасы, из них забрали только капитана и штурмана, остальных отпустили, после чего полным ходом двинулись к оставленному катеру и немецким гребным судам с уже затонувшего «Густава», после чего людей из них приняли на борт, так же как и сами баркасы. Закончив с этим, «Богатырь» дал полный ход и двинулся догонять «Светлану».
К этому времени минеры на обоих наших бронепалубных крейсерах снова начали принимать японские телеграммы, которых становилось все больше. Ближайший вражеский передатчик, судя по примерному пеленгу, находился где-то на юге или юго-востоке, причем довольно близко. Вскоре из радиорубок сообщали уже не менее чем о восьми мощных вражеских станциях, работавших поблизости. Такое могло быть, только если рядом находился весь японский флот или по крайней мере большая его часть.
Поскольку крейсера всю ночь шли не слишком быстро, изображая нашу достаточно медлительную эскадру, у японцев было время, чтобы их догнать, чем они, вероятно, и воспользовались. Следовательно, задачу по оттягиванию главных сил противника по ложному пути с большой долей вероятности можно было считать выполненной. Теперь следовало как можно быстрее известить об этом Рожественского и озаботиться собственной безопасностью.
Поскольку по радио до главных сил было уже не дотянуться, в соответствии с планом и боевым приказом Добротворский отправил «Светлану», как менее быстроходную, в Чифу с телеграммами для штаба флота, а через него и для Рожественского. Риск оказаться блокированным в этом порту, конечно, был большой, но другого способа связи не имелось.
Сам Добротворский на «Богатыре» тем временем продолжал движение на север. Ход держали не более одиннадцати узлов. Обе трофейные немецкие шлюпки заполнили промасленной ветошью, банками с трофейным растительным маслом и шлаком, пролитым керосином и этим же маслом и спустили на воду. Уже на воде это все подожгли, стравив на длинном буксирном конце подальше за корму, где они вяло горели и при этом дымили за целую эскадру. Снова задождило, так что видимость продолжала оставаться скверной, но все же был шанс, что этот жирный дым в один из просветов будет увиден с марсов японских кораблей, бывших где-то недалеко.
После ухода «Светланы» на запад для ее сигнальщиков «Богатырь» быстро пропал из вида в серой сырой пелене. Но работу его станции все время слышали. Причем там продолжали менять минеров на ключе и силу исходящего сигнала.
Никакого преследования бывшего крейсера-яхты не наблюдалось, и он смог быстро и благополучно добраться до Чифу. Уже подходя к порту, обнаружили дым судна с паровым двигателем на кормовых углах левого борта. Оно быстро догоняло на попутном курсе, а скоро показались мачты и надстройки, по которым был опознан немецкий миноносец, идущий большим ходом. Объявили боевую тревогу, но огня не открывали, поскольку к тому моменту уже находились в территориальных водах Китая. Миноносец тоже не показывал агрессивных намерений, подняв германский военно-морской флаг. Так вместе с ним и вошли в гавань.
Высадив офицера для отправки телеграмм и обменявшись приветствиями с немцем, достоверно опознанным как S-90, встали на якорь, оказавшись с ним по соседству. С него сразу передали ратьером, так чтобы не было видно с берега и других судов, что имеют сведения касательно японцев и англичан. Пришлось отправить туда шлюпку с офицером, как выяснилось, не зря.
Когда на миноносец прибыл мичман граф Нирод, немецкий командир, после обмена приветствиями, сразу сообщил, что с ним желает пообщаться некий гер Хофман, и пригласил его к себе в каюту. Этот самый Хофман, представившийся помощником германского консула в Шанхае, оказался довольно невзрачным невысоким типом в приличном, но уже поношенном сером костюме. Едва представившись, он сразу буквально ошарашил графа сообщением, что миноносец отправили из Циндао специально для встречи с русским кораблем, появление которого в этих водах ожидалось именно с сегодняшнего утра.
