Однако поставленной крейсеру задачи никто не отменял. Вместо потерянных с аэростатом фонарей, воспользовавшись подходящим по силе и направлению ветром, подняли спешно собранного змея с гирляндой из четырех бело-красных фонарей числовой сигнализации системы Сименс и Гальске, завалявшихся в боцманских запасах еще с похода. Ими не пользовались уже больше полугода, а вот теперь пришлось.
По одному белому и красному отключили, получив нужную комбинацию, оказавшуюся выше мачт. Ей, в строгом соответствии с графиком, продолжили передавать светограммы, которые, как все на крейсере считали, предназначались нашей головной завесе и координировали их действия. Вопреки ожиданиям погода явно улучшалась, так что в этих сигналах теперь явно был смысл.
Поначалу некоторые сомнения вызывал сам змей, поскольку испытать его толком еще никто не удосужился. Поднявшись в небо, он сильно рыскал по высоте, то проваливаясь вниз, то натягивая привязной трос как струну, вызывая дружные матюги дежурных минеров, сразу хватавшихся за топор, чтобы успеть перерубить кабели, если снова не сработает уже оконфузившийся французский предохранительный разъем.
Управлявший змеем мичман де Лаваль, только перед этим походом переведенный добровольцем на «Урал» для восполнения комплекта команды с «Камчатки», никак не мог с ним справиться, от чего ужасно нервничал. Первое боевое задание все-таки.
Ему на выручку пришел один из палубных матросов, работавший на лебедке. По его совету, уменьшили наклон рабочих поверхностей змея по отношению к набегающему потоку, а сами фонари спустили немного ниже сцепки аппарата с привязным тросом, и скоро обшитый тончайшим шелком коробчатый каркас из реек с раскачивавшимися под ним фонарями пошел ровно.
Хотя вокруг никого не видели, считалось, что флот все так же идет громить порты в Корейском заливе и находится где-то рядом, поэтому командир решил, что уже сейчас стоит озаботиться обеспечением воздушной разведки с самого утра, о чем и было отдано соответствующее распоряжение.
Но когда в положенное время вскрыли второй конверт, оказалось, что не только броненосцев, а вообще никакого прикрытия поблизости нет. И всю ночь «Урал» в гордом одиночестве отвлекал своим перемигиванием японских разведчиков. Теперь нужно было думать уже о маскировке и о том, как скорее убраться отсюда. Приказ о подготовке резервного шара к работе, который уже почти успели исполнить, сменился на прямо противоположный.
Еще с вечера змейковый аэростат № 1 опустили в ангар и начали разоружать, готовя к полноценному обслуживанию. Одновременно извлекли из хранилища и осмотрели запасной, к рассвету начав готовить его к старту и заполнив оболочку. При этом первый, чтобы не мешал, убрали вниз, отложив все обслуживание на потом, когда освободится палуба.
Но после отмены утренней аэроразведки, срочно выкачав газ в баллоны, второй шар вообще убрали в трюм, следом за первым, и даже начали сматывать обвес аэроангара на юте, что должно было сделать крейсер не столь приметным. Тонкие стальные фермы каркаса не разбирали, так как для этого потребовалось бы срубать державшие их заклепки, и собрать обратно всю конструкцию удалось бы только в порту. Надеялись на то, что с большого расстояния они почти не видны. Все пушки закрывали щитами из парусины.
Не имея контактов с противником, рано утром с измененной внешностью вышли к побережью чуть южнее Циндао. Едва определившись по береговым ориентирам, повернули на юг. Потом, все так же вдоль берега, спустились до Шанхая. Обширные отмели в дельте Янцзы обошли по широкой дуге, не наблюдая ни одного дымка на горизонте. Только многочисленные китайские джонки.
Пробираясь между ними, направились дальше к югу. Профиль коммерческого судна обеспечивал максимум безопасности именно на этом маршруте вдоль побережья, по данным разведки довольно плотно контролируемого англичанами. Поскольку было известно, что они охотно делились сведениями обо всех наших судах с японцами, дозоров противника здесь встретить не ожидали.
Вскоре после Шанхая справа по курсу показались дымы группы кораблей. При сближении выяснилось, что это конвой из пяти больших пароходов, охраняемый двумя английскими крейсерами. С одного из них запросили название и принадлежность судна. Когда ему ответили, назвавшись немецким «Франсом Фердинандом», ближайший крейсер покинул ордер и двинулся на сближение, снова потребовав назвать себя. Видимо, англичане знали, как выглядит настоящий «Франс Фердинанд», а силуэт «Урала» с ним не совпадал.
Почуяв неладное, Паттон-Фантон-де-Веррайон тут же приказал дать полный ход и отходить на северо-восток. Однако английский крейсер тоже добавил хода и начал постепенно нагонять, активно работая своим радиотелеграфом. Его передачи старательно забивались нашей длинной искрой с обеих станций
[10].
Дистанция сначала сокращалась довольно быстро, и вскоре «англичанин» открыл огонь из носовых орудий. До него в этот момент было около шестидесяти кабельтовых. Но в кочегарках «Урала» успели поднять пар во всех котлах, и сближение прекратилось. После того как первые три залпа англичан легли большими недолетами, стрелять они перестали. Но крейсер не отставал. Погоня продолжалась до наступления темноты, после чего противники потеряли из вида друг друга.
В половине десятого вечера, не сбавляя хода, «Урал» резко повернул на юго-восток, а через три часа развернулся на юго-запад. За ночь «восстановили» парусиновый обвес ангара. Оболочку второго аэростата, уже наполнявшуюся накануне, подняли из кормового трюма, наспех осмотрели и начали снова заполнять.
Но когда пошел газ, обнаружили серьезный разрыв, образовавшийся, вероятно, при вчерашней спешной упаковке. Командир аэрозвена крейсера мичман Евреинов сразу распорядился перекрыть кран и качать газ назад из оболочки в баллоны. Благодаря этому часть его успели загнать снова в хранилища, но больше половины все равно улетучилось через дыру, которая оказалась далеко не единственной.
При более тщательном осмотре этот разрыв оказался разрезом, причем сложенную в несколько раз оболочку прорезало в нескольких местах. В чехле нашелся и предмет, причинивший эти повреждения. Это был обычный матросский складной нож. Выяснить, чей он, сразу не удалось. Не было и ясности, попал он в чехол случайно, либо его туда подложили с умыслом испортить оболочку, поскольку он был в разложенном состоянии. Учинить разбирательство сразу не было возможности из-за жуткой спешки.
Пришлось срочно запускать газоделательный завод, что из-за пострадавшей электропроводки и оборудования оказалось делом не простым. Электролизеры системы Шмидта, работающие по щелочно-алюминиевому способу, потребляли очень много электричества. Дополнительные неудобства были и от возни в тесноватых кормовых помещениях с кое-как убранными накануне оболочками змейковых аэростатов, весом под 33 пуда каждая, в не совсем удачно приспособленных для этого трюмах.
