Побывавшие на берегу офицеры сообщили, что два дня назад с почтовым пароходом сюда прислали приказ оказывать помощь всем иностранным судам, просящим укрытия, в связи с появлением южнее Цусимы русских кораблей. После этого никаких других новостей не было. Телеграфа на острове нет, а почту отправляют с местными торговцами на Окинаву или Формозу. Кроме того, примерно раз в месяц заходят каботажные суда.
К большому удивлению, нашли в селении памятник, судя по надписи на немецком языке, подаренный местным жителям самим кайзером Вильгельмом в знак благодарности за спасение немецких моряков с погибшего в 1873 году во время шторма германского судна «Робертсон». Среди общего убожества и нищеты это оказалось совершенно неожиданным.
Чиновники из управы острова, просмотрев документы с «Куарто» и, видимо, удовлетворившись объяснением, что английский пароход просто делится с ним углем для перехода в Куре, а сам идет на Марианские острова и не планирует здесь задерживаться, стоянку разрешили. Все формальности удалось соблюсти, но в любой момент обман мог раскрыться.
Всю ночь и половину следующего дня в большой спешке грузили уголь и перевозили на «Урал» ящики с радиооборудованием и сопровождающую документацию. Только после полудня наконец вышли в море и лишь тогда начали уборку. Опасались возможной погони не японцев, так англичан. Их действия никак не укладывались в понятия о нейтралитете и наводили на мысль, что Россия уже находится в состоянии войны помимо Японии, еще и с «владычицей морей».
Весь остаток дня держались рядом, но за полчаса до заката разделились. Быстроходный и ценный «Урал», получивший часть штурманских принадлежностей с трофея, было решено вернуть к родным берегам, поэтому он двинулся на север к Цусимским проливам и следующей ночью благополучно форсировал восточный из них, благодаря большому ходу дважды уходя от лучей прожекторов дозорных судов.
При этом, используя перехваты японских депеш, шедших почти без перерыва, по силе сигнала и нескольким удачным пеленгам примерно определили расположение трех дозорных линий. Телеграфирование слышали только с японских станций и только японской телеграфной азбукой, что исключало возможное участие англичан в несении патрульной службы, по крайней мере, в этом районе. Это, конечно, радовало.
Миновав узости и так никого и не встретив, спокойно достигли побережья Приморья у залива Америка, откуда через сигнальный пост связались с базой. Только тогда и узнали, что никакой войны с англичанами нет, но отношения крайне напряженные. Причем к тому времени «Урал» оказался не единственным участником инцидента с английскими крейсерами. Также стало известно, что нашему флоту удалось разгромить крепость Сасебо. Трофеев немного, однако и потери сравнительно невелики. Из крупных кораблей не потеряли ни одного, лишив противника не менее полусотни пароходов, в подавляющем большинстве загруженных и готовых к отправке на материк. Разрушили верфь и доки.
Выяснив обстановку, благополучно добрались до Владивостока, где уже стояла эскадра. На следующий день, уже ближе к вечеру, при сдаче в порт радиостанций, неожиданно выяснилось, что оборудование не соответствует заявленному в бумагах и является большей частью старьем, неисправным и почти не представляющим технической ценности.
Немедленно отправили за итальянским капитаном и его помощником, но в гостинице, где они должны были снимать номер, их не оказалось. Как выяснилось после разговора со швейцаром, едва вселившись, они тут же покинули отель с одним саквояжем и более не появлялись.
Опрос матросов из команды «Куарто», ожидавшей попутного судна до Шанхая или отправки поездом домой, ничего не дал. Вероятно, они не были посвящены в подробности аферы. Из-за нехватки жилья в городе итальянцев разместили на одном из трофейных транспортов, стоявших в очереди на ремонт. Там они отмечали окончание рейса, ни на что более не отвлекаясь.
Выяснилось лишь, что в Сингапуре, где грузили эти ящики с «тушенкой», всему экипажу сразу выдали полное жалованье от имени японского консула за рейс в Японию, а прибыв во Владивосток, от своего капитана матросы получили еще и солидные «проездные» на дорогу домой, так что, узнав о поспешном отъезде его с помощником, ничуть не встревожились. Как водится в таких случаях, нашлись более важные дела.
А «Куарто» оправдал опасения кочегара. Спокойно пройдя приличным ходом вдоль Тихоокеанского побережья Японии, он удачно миновал Курильские острова, проскочив в просвете тумана через пролив Екатерины. Поскольку еще при выходе «Урала» с Цусимы было известно, что на южном побережье Сахалина японцы, а в заливе Анива их крейсера и миноносцы и никакой другой информации не поступало, далее двинулись не к проливу Лаперуза, как ходили пароходы с грузами обычно, а прямиком в Охотское море, все еще не имея связи со своим берегом.
Несмотря на шторм, без происшествий обогнули Сахалин с севера и ночью, уже при хорошей погоде вошли в Сахалинский залив. Но когда приблизились к мысу Петровский, намереваясь выяснить обстановку, сигнальная вахта сообщила, что видят большой четырехтрубный миноносец. Поскольку наших эсминцев здесь быть никак не могло, отвернули от берега и снова ушли в открытое море.
Посовещавшись, пришли к выводу, что японцы плотно блокируют все побережье Сахалина, чтобы не допустить подвоза подкреплений на остров. Возможно, уже высадили десанты и на материковое побережье. Исходя из этого, решили пройти узкую часть пролива ночью. В сумерках снова легли на южный курс. Опасаясь присутствия противника в районе Николаевска-на-Амуре, устье Амура обошли стороной, стараясь держаться вне зоны видимости с побережья.
К рассвету благополучно миновали остров Попова, выйдя из узости. Погода снова начала портиться. Засвежело. Тем не менее искать укрытия не стали, считая, что «Куарто» достаточно крупное и крепкое судно, чтобы выдержать шторм. Так было гораздо меньше шансов попасть на глаза японцам. Снова из опасений встретиться со сторожевыми судами, возможно, патрулировавшими наше побережье, не стали приближаться к посту Александровскому и к Императорской гавани. К тому же там могли появиться и наши новые заграждения, о которых на оторванной от своей базы эскадре еще не известно.
Угля и прочих запасов хватало до самого Владивостока, поэтому решили идти сразу туда, не заходя в другие порты. Часть пути у бухты Владимира и залива Ольги, считавшуюся самой опасной на оставшемся участке из-за близости противника, планировалось проскочить полным ходом в темное время суток. Механизмы парохода находились в хорошем состоянии и на переходе уже не однократно обеспечивали ход более двенадцати узлов довольно продолжительное время. Но, видимо, не повезло. Едва стемнело, появился стук в цилиндре высокого давления машины. Скорость пришлось сбавить. Несмотря на снижение оборотов, стук усиливался. Вынужденно повернули к бухте Владимира.
Вдоль берега держался довольно плотный туман, обычный для этого времени года. Поскольку все навигационные огни на Сахалине и материковом побережье после высадки японского десанта в заливе Анива не действовали, точно выйдя к входу в гавань, своевременно обнаружить землю не смогли.
В результате в ночь с 14 на 15 августа «Куарто» выскочил на мель у мыса Орехова, пытаясь в темноте и тумане войти в бухту. Хотя шли малым ходом, от удара образовалась сильная течь в кормовой угольной яме правого борта. Машинное отделение быстро затопило, а крепкий зюйд-вест и тяжелая зыбь продолжали бить корпус о камни. Экипаж на шлюпках перебрался на берег, где был встречен отрядом самообороны с сигнального поста, а пароход к утру переломился надвое и окончательно затонул.
