В самом Сасебо, помимо накапливаемых для внешних заграждений мин, которых требовалось почти 3000 разных типов, держали в готовности пароход «Амаги-Мару» со 120 обычными якорными минами на борту. Ими можно было достаточно быстро перекрыть вход в Сасебский залив, чтобы не допустить проникновения в него противника при возникновении такой угрозы. Но после выяснения всех обстоятельств разрушения порта Модзи минзаг решили перевести в более пустынную гавань, отведя ему место в бухте Таварата.
Считалось, что при столь плотных дозорных линиях и мощных фортах времени для установки заграждения во входном канале в случае нападения будет достаточно. А мины в таком узком месте, пристрелянном всеми фортами, с брандвахты, дополнительной малокалиберной скорострельной батареи и шестидюймовыми скорострелками учебной артиллерийской позиции, а также полевыми и гаубичными батареями с обратных склонов входных мысов, к тому же освещаемом насквозь, достаточно надежно запечатывали путь к базе, позволяя в то же время легко очистить его после снятия угрозы.
Восстанавливавшийся после нападения русских броненосцев порт Нагасаки также усиливал свою оборону. Там, помимо входного фарватера, приводили в порядок часть разрушенных фортов, еще годных для восстановления, готовя их к перевооружению на скорострельные шестидюймовки, и также подготовили два минных парохода, на всякий случай, держа их вне акватории порта.
Мобилизованные на военную службу «Ямагути-Мару» и «Оита-Мару» уже сейчас могли выставить сразу 260 мин в зоне действия возрождаемых батарей за весьма короткий промежуток времени. А после окончания работ по монтажу специального оборудования на втором из них, ожидавшемся к сентябрю, это время должно было сократиться почти вдвое.
Для усиления гарнизонов крепостей Сасебо и Тачибана начали переброску регулярных армейских частей из-под Химедзи и из Хиросимы, планируя заменить ими ополченцев. Но их доставка, из-за недостатка транспортного тоннажа организованная по железной дороге, сильно задерживалась по причине все еще неудовлетворительной работы порта Симоносеки. К концу июля на станцию Дайто прибыл только саперный батальон в неполном составе из Химедзи. И то без вооружения и амуниции. Сделать что-либо еще уже не успели.
Утром 31 июля поступило сообщение, что русский флот покинул Цусиму, двинувшись на юго-запад, явно направляясь в Желтое море. Поскольку в портах западной Кореи и Китая имелось большое количество только что прибывших пароходов с ценными грузами для армии, становилось ясно, что Рожественский снова решил напасть на транспорты в практически беззащитных гаванях, в полном соответствии со своей тактикой последнего времени.
Как только об этом узнали в Токио, Главный штаб немедленно потребовал от флотского руководства любой ценой обеспечить безопасную стоянку и разгрузку всех судов. Чтобы максимально ускорить отправку флота в погоню, начальник ГШ маршал Ояма Ивао обратился с этим требованием напрямую к военному министру Тераути Масатака.
Тот на срочно созванном заседании Ставки Верховного главнокомандующего доложил о сложившейся ситуации и явной угрозе для грузов, столь остро необходимых сражающимся войскам. После чего, вполне предсказуемо, Военно-морскому совету было поручено «…принять все возможные меры по охране пароходов и их грузов!». Эта задача обозначалась как приоритетная на ближайшее время.
На этот раз интересы флотского и армейского начальства полностью совпадали. Появился шанс зажать русскую эскадру в Корейском заливе и наконец вынудить ее принять бой. В результате вслед за русскими на запад отправили все имевшиеся в Сасебо силы, только два дня назад вернувшиеся из Желтого моря после сопровождения того самого каравана, который теперь требовалось снова спасать от разгрома из-за медлительности армейских служб тылового обеспечения, до сих пор не сподобившихся разгрузить уже проведенные в гавани пароходы.
Если интересы высшего флотского командования полностью совпадали с запросами армии, то его технические службы, наоборот, были категорически против срочного выхода в море. Дело в том, что, сопровождая этот конвой, японским крейсерам пришлось отправиться в плавание вокруг Кореи без положенного отдыха экипажей и обслуживания главных механизмов, едва придя из Хакодате, где они безрезультатно караулили злополучную русскую эскадру, предположительно отступавшую на север после скандальной, хоть и несостоявшейся, атаки Токийского залива. Все корабли нуждались в ремонте и регулировке машин и только начали бункеровку. Поэтому полученный к началу первого часа дня 31 июля приказ снова сниматься с якоря и с максимально возможной скоростью следовать на запад оказался, мягко говоря, не ко времени.
Тем не менее уже в третьем часу после полудня три броненосных, три бронепалубных крейсера и два авизо под флагом командующего действующей эскадрой покинули Сасебо. Форсировав пролив Хирадо и прихватив попутно еще пару вспомогательных крейсеров из состава дозорных сил, они полным ходом двинулись на запад. Из соображений скрытности старались не пользоваться радио, поддерживая связь со штабом и главной квартирой только через береговые сигнальные посты.
Таким способом сохранялась возможность постоянно получать достаточно свежие сведения из Кореи о продвижении противника, ретранслируемые от «зацепившихся» за эскадру Рожественского дозорных вспомогательных крейсеров. Их не самые лучшие станции беспроволочного телеграфа были недостаточно мощными, чтобы отправлять сообщения напрямую в Сасебо или на флагманский «Якумо», но с Мозампо пока еще связь держали уверенно. Уже оттуда через корабли-ретрансляторы и крепость Бакан радиодепеши доходили до штаба морского района Сасебо и далее по проводным линиям на посты.
План возможного боя, в случае успешного перехвата, разрабатывался уже в походе. Он был в общих чертах готов, когда миновали маяк Сиросе, последний пункт связи на маршруте выдвижения. Через него передали окончательные распоряжения относительно развертывания боевых отрядов и поисковых сил.
С маяка в ответ сообщили, что из полученной от МГШ телеграммы стало известно, что к негласному наблюдению за входом в Корейский залив и портом Дальний удалось привлечь крейсера из состава английской эскадры в Вэйхайвэе, на что было получено согласие возглавлявшего Восточный флот Великобритании вице-адмирала Ноэла.
Узнав об этом, командующий эскадрой распорядился отменить приказ о выходе только что пришедших из Кореи в Сасебо миноносцев и истребителей. Они не смогли отправиться вместе с крейсерами из-за недостатка угля в ямах, изрядно потраченного на спешный переход, а теперь и вообще не успевали догнать свой флот, уходивший на запад полным ходом.
Зато на поиск Рожественского двинули все дозорные вспомогательные крейсера и пароходы, от южной оконечности Цусимы и ее западного побережья. Им для поддержки придавался седьмой боевой отряд, «размазанный» до этого по большой площади моря южнее. Получив приказ по радио, он также двинулся на запад, сосредотачиваясь уже по пути.
Одновременно дозоры севернее Цусимы были, наоборот, усилены вспомогательными крейсерами «Ехиме-Мару», «Кариу-Мару» и «Такасака-Мару», переведенными от Симоносеки и Окиносимы. Также туда направлялись семь патрульных каботажных пароходов с маневренной базы в заливе Абуродани, оборудованных уже устаревшими станциями беспроволочного телеграфа типа 1901 года с малым радиусом действия. Эти суда были малопригодны для дальних дозоров, но для несения караульной службы в прибрежной плотной сети вполне годились.
