Еще какое-то время проводная связь с Осимой и расположенными западнее нее островами действовала, что позволило определить примерное направление движения противника и провести на его пути развертывание последнего резерва обороны в виде всех трех шхун диверсионного отряда и начать выдвигать дополнительные силы к району боя. Но вскоре начало происходить что-то странное и непонятное.
Когда спустя несколько дней следственная комиссия восстанавливала хронологию событий, было установлено, что переговоры по телеграфу и телефону с центральной и южной части Осимы между береговыми сигнальными станциями, расположенными западнее этого острова, все так же были вполне возможны в течение всего дня. Но с Осимы в сторону Сасебо ни телефонной, ни телеграфной связи вскоре после рассвета уже не было. В то же время из Сасебо могли связаться только с теми, кто был южнее или севернее базы вдоль западного берега Кюсю, а также с островом Хирадо и его окрестностями, но телефонная и телеграфная линия, уходившая на запад через пролив Тера на Осиму и далее по цепочке островов в сторону архипелага Гот, не работала.
Связь с сигнальными постами на восточном берегу этого острова через пролив Тера можно было поддерживать при помощи семафора или световой сигнализации. И это было все! Коммутатор на новом форту Осимы не отвечал даже на прямые вызовы с горы Шимондаке, с которой, в ответ на запрос об обстановке для штаба южного укрепленного района Омондака, отмигали прожектором, что слышали звуки ружейной стрельбы в том районе. Нарочный, отправленный на коммутатор, не вернулся.
Только около шести утра ситуация начала проясняться. С Осимы снова прожектором сообщили, что русские высадились на севере острова, внезапным ударом захватив новые скорострельные батареи, обеспечивавшие устойчивость всей оборонительной позиции у входа в Сасебский залив. С сигнальных постов доложили, что они пришли на миноносцах с севера, то есть от Сасебо. Брандвахтенный пароход «Хококу-Мару» подорван миной и обстрелян с этих миноносцев, после чего выбросился на отмель и затонул.
Это звучало совершенно невероятно! От места все еще продолжавшегося боя миноносцев с обнаруженной южнее Катате русской эскадрой до района высадки их десанта было больше десяти миль по прямой. А они, судя по докладам, еще умудрились сделать крюк, обогнув банку Араидаси с севера, и незамеченными пройти мимо дозоров у острова Куро и патрулей у входа в Сасебский залив.
И это при том, что после восхода солнца, несмотря на шедший перевалами дождь, с командного пункта мыса Кого более-менее просматривалась вся прилегающая акватория, от мыса Осаки на севере до северной оконечности Осимы на юге и банки Араидаси на западе. Причем со всеми дозорными судами, строго выдерживавшими свои позиции и верно ответившими на запрос позывного с берега.
Одновременно начали поступать сведения, что в южной части пролива Хирадо слышат частые хлопки миноносных пушек и залпы чего-то более серьезного. Причем эта перестрелка постепенно огибает остров Хирадо с юга и тоже движется к Сасебо. Состав сил противника, форсировавших пролив, не известен, но предположительно там могут быть как минимум крейсера. Но они вообще еще даже не показались в виду острова Куро, следовательно, находились милях в двадцати к западу от входа в Сасебский залив и никак не могли повлиять на ситуацию у северной оконечности Осимы.
На первый взгляд действия нападавших выглядели несогласованными. По последним достоверным сведениям о местонахождении и скорости продвижения русских отрядов получалось, что время, чтобы выправить положение, еще было. Контр-адмирал Самадзима приказал немедленно отбить новые скорострельные батареи любой ценой. Но еще до этого приказа из бухты Омодака в помощь гарнизону Осимы отправили на катерах, лихтерах и прочих малых судах большой отряд пехоты из состава гарнизона южного укрепленного района.
Одновременно, обеспокоенный возможностью скорого появления русских кораблей рядом с якорными стоянками пароходов, уже загруженных армейскими грузами и готовых к отправке на материк, главнокомандующий военно-морским районом Сасебо приказал распространить среди экипажей пароходов свое категорическое распоряжение по принятию всех возможных мер для срочного перехода во внутреннюю акваторию Сасебского залива. В случае невозможности немедленно исполнить это, при нападении было приказано открывать кингстоны на мелководье, чтобы не позволить увести суда со стоянок.
Экипажи иностранных транспортов срочно предписывалось свезти на берег и заменить японскими, способными предпринять все возможные действия по сохранению транспортов и их грузов или затопить судно в случае угрозы его захвата. Допускалась даже умышленная посадка на мель, при условии сохранения пропускной способности фарватеров.
Одновременно было приказано отменить планировавшуюся погрузку войск на транспорты в бухте Сугио и перевести все пароходы, скопившиеся там, в порт Сасебо; чтобы не осложнять навигацию в акватории базы, эти суда планировалось разместить в районе верфи, как можно дальше от входа в гавань, а всех из южной части Сасебского залива немедленно начать выводить каналом Харио в просторный Омурский залив.
Это распоряжение в штабе военно-морского района многие тут же обозвали паникерским, но Самадзима был непреклонен и заявил, что берет всю ответственность на себя и требует его немедленного исполнения и доведения содержания до экипажей всех судов, находящихся в охранном районе Сасебо как можно скорее. Попытки саботировать его исполнение будет считать актом измены империи и императору и карать на месте по всей строгости военного времени.
В конечном итоге приказ все же дошел по назначению, хотя и слишком поздно. Тем не менее это лишило русских почти всех потенциальных трофеев и позволило спастись нескольким груженым судам, успевшим уйти от миноносцев и крейсеров через канал Харио в мелководный Омурский залив. Но после потопления нескольких пароходов прямо в канале они оказались заперты там и смогли покинуть его только после расчистки фарватера, что удалось сделать лишь через два месяца после окончания войны.
Глава 6
После встречи с «Айя-Мару» Рожественский продолжил движение на северо-восток, невзирая на активизировавшуюся сеть радиостанций противника. Новых контактов не было, а все вновь проявлявшиеся японские передатчики, судя по силе сигнала, работали на изрядном удалении и непосредственно эскадру, скорее всего, не видели. Из этого в штабе сделали вывод, что дозорную линию удалось преодолеть более-менее удачно и что истинный курс нашего флота для противника все еще не известен.
Держали ход в двенадцать узлов. Погода часто менялась. Дождь то прекращался, то начинался снова. А по мере приближения к берегу еще и навалился туман, тянувшийся полосами. Такая слякоть вполне благоприятствовала скрытному проникновению в хорошо охраняемые воды вокруг Сасебо, но в то же время и противнику позволяла незаметно приблизиться для решительной атаки.
Пока каких-либо признаков близкого присутствия японских разведчиков не отмечалось. Дозорных судов более не попадалось, а поднявшаяся было «волна» в японских радио-переговорах стихла, так и не приблизившись. К рассвету из радиорубок всех кораблей докладывали только о регулярных, редких и коротких телеграммах японским кодом. Хотя теперь сигнал уже стал достаточно сильным, а пеленги на обнаруженные станции определялись, в том числе и у нас за спиной.
