С берега несколько раз мигнули навигационные знаки, что позволило точнее встать на фарватер, приткнувшись в хвост колонне буксиров с баржами. Самое узкое место прошли без происшествий, хотя нервы у всех были натянуты до предела. Однако на южном выходе из канала обнаружили сигнализацию с берега, совершенно непохожую на ту, что видели в этом месте в прошлый раз. Повинуясь ей, вереница впереди идущих судов начала резко забирать влево и вскоре легла на курс, ведущий в залив Сазаура.
Решив не выделяться, Хладовский повернул следом. Но в сам залив вошла только часть судов, остальные продолжили следовать прямо. Идя за ними, русский отряд скоро оставил акваторию Сазаура слева по борту и дошел до острова Макура, лежащего к югу от мыса Осаки. Западнее него виднелись огни бакенов, обозначавших стоянку, куда колонна и втянулась.
Здесь суда начали вставать на якорь, размещаясь также среди скал и мелких островков вокруг. На самом острове, вероятно на какой-то мачте, горели фонари, так же как и на разбросанных по заливу скалах, торчавших над занимаемыми сейчас стоянками, а все остальные огни вокруг были погашены. Здесь набралось довольно много небольших паровых судов и барж, буксируемых ими. Мичман разместил свой отряд отдельной группой южнее рейда.
Вскоре обнаружили свет прожектора на юге. Примерно в двух с половиной милях. Но он быстро погас, осветив какое-то небольшое судно, вероятно, выходившее из залива. На всякий случай, на источник этого света взяли пеленг, предположив, что это брандвахта у мыса Ёрифуне. Ночь была дождливая и темная, но уже начинало светать. Пора было выдвигаться к месту высадки. Всю маскировку побросали за борт, а десанту приказали лечь на палубе и не шуметь. Вперед ушли катера, а миноноски двинулись следом.
Вначале осторожно спускались на юг-юго-восток, держась рядом с берегом, но, не доходя мыса Кабутозаки, легли на чистый зюйд. Справа несколько раз видели небольшие дозорные японские суда, курсировавшие мористее, но все обошлось. С этой стороны нас, по-видимому, не ждали. Небо за холмами слева по борту начинало сереть, но низкие силуэты миноносок и катеров еще полностью скрывались в тени. Вскоре удалось разглядеть пролив, ведущий в Сасебский залив, и два паровых судна под его южным берегом. Причем они были совсем небольшими двухмачтовыми с низкими силуэтами и наклоненной к корме трубой. За ними угадывались контуры еще одного судна, гораздо большего. Вероятно, брандвахты, чей прожектор видели недавно.
Усилившийся дождь не дал разглядеть ничего больше. Берег тоже пропал из вида. Вскоре впереди слева открылись притушенные якорные огни еще одного парохода средних размеров, вероятно, сторожившего пароходную стоянку у бухты Омодака. Как только эти огни оказались на левом траверзе, повернули на запад и сразу увидели слабые отсветы слева по носу, похоже, уже на берегу Осимы.
Сам остров в предрассветной мути за дождем и туманом еще не был виден. Но прежде чем успели взять курс на эти огни, они погасли. По примерному пеленгу продолжали движение в ту сторону и вскоре снова увидели едва различимые отсветы на показавшемся берегу. По мере приближения их удалось разглядеть лучше. Это были факелы, чуть освещавшие небольшую деревянную пристань, над которой двумя изогнутыми гусиными шеями возвышались то ли краны, то ли шлюпбалки. У пристани были пришвартованы два довольно крупных угловатых фуне или лихтера. На них копошились люди. Грузили или разгружали, было непонятно. На берегу стояло несколько одноосных повозок с высокими мощными колесами, как у китайских арб.
К половине седьмого утра пристань оказалась уже совсем рядом. Казалось, что слышны даже разговоры работавших там людей. Крадущиеся малым ходом катера и миноноски, похоже, все еще не заметили с берега, так как ни окриков, ни запросов каким-то другим способом не делали. Охраны, как на берегу, так и со стороны моря, видно не было.
Хладовский приказал дать полный ход, и отряд рывком достиг берега. Катера, не швартуясь, повернули к западу от пристани, а миноноски двинулись прямо к ней. Две из них приткнулись носами к причалу, а остальные швартовались уже либо к ним, либо к фуне.
Тут выяснилось, что сновавшие на пристани, судах и берегу люди были солдатами, чья форма почти полностью скрывалась большими парусиновыми фартуками и нарукавниками, в которых они работали. Оружие было только у двух офицеров, командовавших разгрузкой.
Увидев наших матросов, японцы бросились к своим винтовкам, сложенным в пирамиды у сторожки на берегу, но были прижаты к земле пулеметными очередями с катеров. Хотя и не очень точными, из-за качки, но достаточно убедительными. К пулеметам добавилась ружейная и пистолетная стрельба с палуб миноносок, окончательно деморализовавшая японцев, совершенно не оказывавших сопротивления после того, как пули срезали самых отчаянных и резвых, в том числе и обоих офицеров. Благодаря всему этому, когда обмотанные крест-накрест пулеметными лентами поверх черных бушлатов и обвешанные оружием морские пехотинцы и штрафники сошли на берег, самой большой проблемой было поймать перепуганных лошадей, чтобы не лишиться повозок. Воспользовавшись этой возней, часть японцев, так и не добравшись до своего оружия, сбежала в лес, спускавшийся по склону к самой пристани. Им вслед пальнули несколько раз и занялись организацией обороны, на всякий случай.
Быстро осмотрев окрестности, собрали трофейные винтовки и амуницию, сложив все в повозки. Туда же с миноносок, тут же отваливших от берега, перетащили и свое снаряжение. А оставшихся японских солдат заперли в сторожке. Искать сбежавших не стали, максимально быстро двинувшись на колесах по булыжной дороге. Она вела в нужном нам направлении.
Тут все оценили назначение столь большого диаметра у колес захваченных телег. Благодаря размеру, превышавшему рост человека, они не скакали на камнях. Лошади резво тянули свои возы по уходившей вверх по склону каменке, которая, после нескольких поворотов вывела прямо во внутренний двор батареи, располагавшейся на северном склоне горы Томидаке, еще не до конца вымощенный этими же валунами, сваленными кучами в нескольких местах.
Здесь уже встретили вооруженный отпор, хотя и неорганизованный, вследствие внезапности своего появления. Всюду под деревьями были видны сложенные строительные материалы, доски, бревна, из-за которых то тут, то там выскакивали люди, одетые по-разному. Кто в военной форме, кто в рабочей одежде, даже в тех же парусиновых фартуках почти на голое тело. Некоторые с винтовками, но большей частью с ломами, лопатами и прочим дубьем. Навались они все разом, было бы туго, а так их просто смяли.
С ходу сломив сопротивление и преследуя побежавших уцелевших японцев, ворвались на позиции еще одной батареи, располагавшейся совсем рядом, чуть западнее. Там тоже явно еще шло строительство. Стремительная атака быстро перешла в рукопашную. Вся схватка заняла не более десяти минут, после чего уцелевшие японцы скрылись в зарослях, охватывавших позиции с трех сторон, а штрафники принялись осматривать захваченные укрепления.
Обнаруженную телефонную и радиостанцию с самым настоящим коммутатором немедленно уничтожили трофейными снарядами, сложенными внутри помещения и подорванными пироксилиновым патроном. Точно так же вывели из строя все двенадцать армстронговских шестидюймовок с необычайно большими щитами, стоявших на обеих батареях, а обширные основательные погреба приготовили к взрыву, но поджигать запалы зарядов пока не стали.
