Японские миноносцы, между тем, разминувшись с арьергардом тральной партии, оказались в довольно широкой части канала, чуть севернее бухты Ионоура, что позволило им начать разворот на обратный курс, попутно отстрелявшись минами с оптимальной дистанции еще и по броненосцам береговой обороны.
Те, вынужденные уклоняться от торпед, полностью сломали строй, прекратив огонь по берегу, но так и не сумев организовать эффективной стрельбы по миноносцам. При этом «Сенявин» вылез на отмель у северного берега мыса Иоризаки, едва избежав попадания, а «Ушаков» и «Апраксин», уходя с пути торпед, столкнулись по касательной, из-за чего на последнем открылась течь в правом холодильнике.
Находившиеся на полмили южнее большие броненосцы также были вынуждены временно прекратить обстрел укреплений и дать ход, отражая чрезвычайно опасную японскую атаку. Однако почти полтора десятка тысяч тонн плавающей стали мгновенно сдвинуть с места было невозможно. Отчаянно взбивая воду винтами, их туши лишь чуть шевельнулись, когда японцы уже развернулись и легли на обратный курс.
Повезло, что шестидюймовки успели довернуть в сторону неожиданно появившейся новой угрозы. Только благодаря точному огню скорострельных башенных орудий и противоминных батарей японцы отказались от попытки приблизиться к эскадренным броненосцам на подходящую дистанцию и дать повторный залп по кораблям Иессена. Получив несколько попаданий, они были вынуждены отступить. Но на отходе остатками своих мин снова атаковали прорыватели.
С пароходов насчитали целых девять штук, проскочивших вблизи, что вряд ли соответствовало действительности, учитывая число аппаратов и уже израсходованных торпед. Но мимо прошли не все. Уже подбитые сцепившиеся суда встряхнуло новыми взрывами, а следом кучно лег очередной залп с фортов, раздирая борта и круша надстройки.
Из-за всего этого у подорванного первым, бывшего когда-то левым в строю, прорывателя сорвало крышку носового трюма, из которого полезла выдавливаемая рвущейся в корпус водой пустая запечатанная тара, раскатываясь по палубе и калеча людей. Нос начал проваливаться, выскользнув из пробоины соседа, и оба парохода быстро затонули один за другим у западного края входного фарватера, чуть севернее входа в бухту Ионоура.
Третий, успевший лишь чуть сдвинуть тонущие суда в сторону, также серьезно пострадал от огня с берега, потерял управление и уткнулся кормой в отмель, свернув себе пятку руля и разбив винт, из-за чего уже не мог самостоятельно передвигаться. Под сильным огнем он также начал тонуть от многочисленных попаданий рядом с ними.
Но за это японцы заплатили серьезными разрушениями на батареях форта, видимыми с полутора миль даже без бинокля, и потерей «Муракумо». Когда уже на обратном пути он миновал прорыватели, один из снарядов, пущенных с них вдогонку, угодил в машинное отделение, после чего истребитель густо запарил и начал терять ход. Так и не дотянув до спасительной дымовой завесы, он остановился совсем, засыпаемый снарядами, и в итоге пошел ко дну.
Наши миноносцы, миновав дымовое облако и быстро разминувшись с японцами, оказались в узком проходе, к тому же забитом своими покалеченными тральщиками, часть из которых уже не могла передвигаться самостоятельно или даже тонула. Из-за этого, чтобы покинуть гавань, им пришлось пройти более полумили дальше вперед, постепенно сбавляя скорость, и, только миновав банку Чидори, считай уже в самой бухте порта Сасебо, разворачиваться на обратный курс.
Не прекращая огня по пароходам, берегу, катерам, баржам, фуне и прочему, что попадалось на глаза, и щедро получая всякую мелочь в ответ, заложив крутой вираж, они двинулись в обратный путь. Экипажи с тонущих миноносок-разведчиков принял на борт «Безупречный», задержавшийся для этого в гавани.
Уцелевшим тральщикам было приказано отходить, сняв команды с тех, кто имел тяжелые повреждения и явно шел ко дну. Много времени это не заняло, так как оставаться здесь никому не хотелось. К тому же опасались, что это еще не все, и спешили унести ноги.
Едва отступавшие миноноски начали скрываться в дыму, прижимаясь к западному берегу прохода, как из завесы показались возвращавшиеся японские миноносцы. Они снова обменялись с нашими несколькими залпами на бегу, уделив больше внимания отставшему «Безупречному», и разминулись, уйдя в порт. А наши, не задерживаясь, нырнули в дым, держа южный курс.
Но показавшись с той стороны, оба эсминца и четыре миноносца сразу угодили под мощный обстрел с наших же кораблей. Он продолжался в течение трех минут, несмотря на то что из клочьев завесы каждый выходил, уже отбивая ратьером присвоенную ему комбинацию точек и тире.
Прежде чем на броненосцах поняли, что бьют по своим, «двести одиннадцатый» получил снаряд в кочегарку и лишился хода. На всех остальных также имелись повреждения от «дружественного огня», как прямые попадания, так и осколочные, но не с такими серьезными последствиями. Было несколько убитых и раненых из экипажей, в том числе и среди спасенных с погибших кораблей.
Когда с неразберихой все же покончили, из дыма осторожно показались три миноноски – все что осталось от трального каравана. По ним уже не стреляли и приказали снять экипажи с прорывателей, чем немедленно занялись две из них, несмотря на все еще рвущуюся там шрапнель.
Японский форт к этому времени уже снова молчал. Как только миноноски выполнили свою новую задачу и отошли южнее бухты Ионоура, таща на буксире переполненные шлюпки, полевые батареи японцев прекратили обстрел. Бой угас так же резко, как и начался.
В это время изначально отделившаяся от тральщиков головная миноноска уже полным ходом приближалась к «Орлу». Когда ее командир поднялся на мостик флагманского броненосца для доклада, стало известно, что вместе со своим кораблем погиб начальник тральной партии, лейтенант Вырубов, так же как и его заместитель.
Вообще из офицеров на миноносках целым и невредимым остался только лейтенант Ромашов, командир «девяносто седьмой». Командовавший ее напарницей «девяносто восьмой», также сумевшей вернуться, лейтенант Диков был дважды ранен, но остался на мостике. Все остальные офицеры погибли.
Из экипажей прорывателей потери убитыми и ранеными составили более половины. Лейтенант Заозерский получил осколок в плечо и шрапнельную пулю в ногу. Был контужен, а щепками разбитых надстроек ему сильно рассадило голову и лицо в пяти местах. Но раны оказались касательными, а появившееся легкое заикание он старательно скрывал молчаливостью, опасаясь, что его спишут в госпиталь или в резерв в самой завязке схватки.
Передав своих людей, выживших, раненых и даже часть погибших, на «Бородино», сам он переходить на броненосец отказался, сказав, что останется на спасшей его миноноске, пусть даже простым канониром. Но поскольку ее командир был убит, ему пришлось ей командовать до самого возвращения на Цусиму.
Выжившие лейтенанты с тральщиков успели составить схему пройденной части входного канала, еще во время отхода, и теперь Ромашов доставил ее на флагман. Конечно, всю разметку фарватера, до которой только смогут дотянуться, японцы или уничтожат, или перетащат на минированные места. Но на сохранившуюся часть вешек с этой стороны завесы можно было положиться стопроцентно. А уже опираясь на нее, провести даже большие корабли всем каналом пока еще было возможно.
