К 14:20 с японскими боевыми кораблями в бухте наконец покончили. Самый опасный из них – «Сирануи», получивший несколько попаданий с броненосцев, в том числе одно тяжелым снарядом, и потеряв ход и почти всю артиллерию, – по инерции закатился в ряды транспортов, где тихо лег на дно. После чего всего два оставшихся миноносца немецкого типа уже не имели никаких шансов остановить численно превосходящих русских оппонентов.
Однако они настойчиво атаковали, до полной потери боеспособности. Уже лишившись артиллерии и торпедных аппаратов, имея тяжелые потери в экипажах, оба с трудом смогли выскочить на остатках хода из клещей перекрестного огня и приткнулись к берегу севернее минного арсенала.
К этому времени Матусевич, по приказу Иессена, пробирался на обоих своих истребителях между пароходами в сторону причальных стенок верфи. Помня «теплый» прием, оказанный менее часа назад, принятый перед атакой десант и все, кто не был занят у орудий на палубах и мостиках, держались в укрытиях с винтовками и пистолетами на изготовку, а на фалах подняли сигнал, по международному своду обозначавший приказ покинуть судно.
Для убедительности, еще на подходе обстреляли ближайшие пароходы, а сейчас периодически давали короткие пулеметные очереди в воду под борта или поверх мостиков. Но это, судя по всему, уже было лишним. При виде броненосцев, хозяйничавших в гавани, с транспортов и так массово спускали шлюпки и травили пар из котлов.
Последнее было, конечно, нежелательно, но реально воспрепятствовать откровенному вредительству сейчас никакой возможности не имелось. Задачей миноносцев было обеспечение предстоящей высадки десанта в самом порту и на верфи, а учитывая скудность имевшихся сил, радовало, что хотя бы палить из чего попало с палуб, возвышавшихся порой выше мостиков, перестали.
Пока не углубились в стоянку, слева по корме видели малые броненосцы, стрелявшие из всех стволов, а за спиной на входе в бухту из завесы уже показался отставший от своих «Сенявин», а за ним и высокий нос первого транспорта с пехотой. Остальных еще скрывал дым. Хотя скоро обзор со всех сторон закрыло корпусами пароходов, стрельбу серьезных калибров все равно было слышно, что придавало уверенности.
Почти сразу справа по курсу на пристани, совершенно неожиданно, открылось более десятка полевых пушек, стоявших в ряд, почти колесо к колесу. Их еще практически никто не обстреливал. Судя по высоко задранным стволам, били они куда-то далеко и появления эсминцев всего в трехстах метрах от себя не ожидали. Артиллеристы «Безупречного» и «Быстрого» не оставили без внимания новые цели и, пока их не закрыло очередными пароходными тушами, успели сбить несколько орудий.
В 14:24 оба эсминца благополучно ошвартовались рядом с котельными мастерскими и начали высадку штурмовых групп морской пехоты, а также впервые применявшихся групп управления и целеуказания. При полном отсутствии противодействия противника, явно оказавшегося неготовым к бою уже в самом порту, они быстро заняли пристань и прилегающие здания, перетащили на берег свои пулеметы на треногах и приготовились к обороне.
Трехдюймовки эсминцев, сразу же отошедших к докам, начали стрельбу чугунными гранатами, ставя заградительный огонь на подступах к занятой пристани со стороны порта, откуда ожидалась первая атака. Что фугасный, что осколочный эффект от этих толстостенных «недобронебоев», снаряженных порохом, был не особенно велик, но никаких других снарядов уже не оставалось.
Наблюдатели из вороньих гнезд на мачтах сообщили также о подозрительном движении среди растительности на склонах горы севернее морского арсенала. Туда начали бить из 47-миллиметровок и даже «максимок», задрав их стволы до максимума, но результаты такой бомбардировки, если и были, скрывал лес.
Тем временем отставший «Сенявин», с которого успели разглядеть сигнал, что проход в гавань чист, а потом и приказ «гнать десант прямо к причалам», успел занять место впереди конвоя и чисто случайно возглавил колонну транспортов, двигавшихся в порт. Как оказалось, его присутствие рядом с ними было отнюдь не лишним. В общей суматохе боя, снова пошедшего не совсем по плану, о какой-либо охране десантных судов вовсе забыли.
Изначально предполагалось, что функции дозора у выхода из дымовой завесы будет выполнять ушедший вместе с головными малыми броненосцами «двести одиннадцатый». Но он, едва войдя в акваторию, ввязался в перестрелку с катерами, пробиравшимися от минного арсенала куда-то к югу. Они пытались остаться незамеченными, скрываясь за корпусами многочисленных небольших парусных судов, стоявших в юго-восточной части бухты, и за отмелью Чидори. Гоняясь за ними, как сторожевой пес за крысами, в безнадежной попытке в одиночку не допустить их прорыва к входному каналу, «хромой» миноносец до сурика ободрал себе борта и в щепу раздавил привальный брус на правом борту, протискиваясь среди брошенной командами и хозяевами мелочевки, и далеко ушел с предписанной ему позиции.
В итоге, когда неуклюжие пароходы только вышли из дымовой завесы и наблюдатели на них еще ничего толком не могли разглядеть вокруг, из узкого и мелководного чулка справа, выходившего в проливчик между южным берегом Сасебской бухты и банкой Чидори, их атаковали сразу четыре больших паровых катера или миноноски. Толком разглядеть их никто не успел.
Неожиданно показавшись из-под берега, все еще «облизываемого» дымными шлейфами, они сразу оказались в удачной позиции и на дистанции прицельного минного выстрела. Собственно, их обнаружению и способствовали несколько торпед, уже приближавшихся к пароходам как раз с той стороны и увиденных сигнальными вахтами.
Проследив взглядом белые дорожки, сигнальщики и углядели сначала буруны от форштевней, а после и низкие серые корпуса с высокими черными трубами. Причем именно в момент, когда с бортовых сбрасывателей в воду плюхалась следующая партия стальных сигар, сразу начавших чертить новые пенные следы к двум головным судам.
Плотный огонь, тут же открытый с броненосца и пароходов, в котором участвовали и винтовки готовой к высадке пехоты, не смог сорвать уже состоявшуюся атаку. Хотя почти сразу после пуска мин все катера разбили, дело было сделано. Сколько торпед шло к пароходам и броненосцу, так и не удалось установить. По словам многочисленных очевидцев, их набиралось более десятка, что никак не могло быть правдой.
Шедший головным «Калхас», видя приближавшиеся справа, хорошо заметные мелкопузырчатые пунктиры, застопорил ход, надеясь пропустить их перед собой, а потом и начал отрабатывать задним ходом, чтобы остановить продолжавшееся скольжение своего тяжелого корпуса. Но почти сразу под кормой у него прогремел сильный взрыв. Вероятно, наткнулись на невытраленную мину. А торпеды, на заключительном отрезке своего пути подхваченные течением из бухты, ставшим довольно чувствительным с началом отлива, вильнули влево и все равно проскочили позади парохода. Правда, буквально впритирку.
Вторая в ордере «Корея», еще толком не видя ничего из-за дыма, круто положила право руля, чтобы не налететь на головного, грузно качнувшись на левый борт, наверняка сразу выкатившись с протраленной полосы, здесь уже не имевшей никакой обвеховки. Но этот рискованный маневр позволил большому судну избежать столкновения. Совершенно случайно он увел пароход и с пути двух или трех мин, которых в момент перекладки руля еще даже не видели. Их обнаружили уже под самым бортом. Но следом набегали другие торпеды. Они чертили свои дорожки к обоим головным пароходам и броненосцу.
