Хотя столь колоссальные потери транспортного тоннажа не являлись безвозвратными, японские морские грузоперевозки получили очень мощный удар, от которого будет трудно оправиться. Тот факт, что в кратчайшие сроки почти половину судов, аккуратно притопленных на мелководье и мало пострадавших от противника, можно поднять, уже ничего не менял. Обеспечивать безопасность коммуникаций армии, воюющей на материке, с потерей Сасебо становилось чрезвычайно трудно.
Крепость Сасебо пала! И это были единственные слова, впечатывавшиеся в сознание у всех, кто слышал или читал в донесениях и рапортах последние новости! Причем если японская осада Порт-Артура продолжалась долгие месяцы и стоила атакующей стороне десятков тысяч жизней и трети от общей численности эскадренных броненосцев, то последний и мощнейший оплот Японской империи на западном побережье был взят с ходу, и русские после полусуток не прекращавшегося боя удержали на плаву все свои корабли. Хотя часть из них и увели на буксирах.
Теперь у империи в водах, примыкавших к Японскому морю, оставалась только, по сути, осажденная передовая база Мозампо, с весьма скромными ремонтными мощностями стоявших там плавучих мастерских «Кото-Мару», «Миике-Мару» и специального транспорта флота «Дзинсен-Мару». А для проведения докового ремонта, в случае возникновения такой необходимости, нужно было идти вокруг Кюсю во внутреннее море или Йокосуку.
В условиях отсутствия господства на море, учитывая явную слабость береговой обороны Мозампо, по сравнению с Сасебо, сам пункт базирования становился весьма сомнительной точкой опоры. Причем повысить его обороноспособность в разумные сроки в сложившихся обстоятельствах уже не представлялось возможным.
Стремясь плотнее завалить минами подходы к Цусима-зунду, израсходовали почти весь минный запас, имевшийся на складах в южной Корее, в том числе и в Фузане. Теперь даже чтобы выставить нормальные оборонительные заграждения, мин не хватало. А для сооружения береговых батарей не было орудий. Гарнизон оставался малочисленным и недостаточно вооруженным.
Уже на следующее утро после штурма стало известно, что к потере удобной оборудованной стоянки, ремонтных мощностей, а также судов и их грузов добавилась еще одна неприятность. Уходя, русские не только спалили телеграф и разрушили железнодорожную станцию в городе, они еще нашли и уволокли за собой подводные телеграфные кабели, уходившие или приходившие в Сасебо со стороны бухты. Теперь все прямые линии связи с Кореей оказались окончательно оборваны.
Это затрудняло передачу сообщений не только в интересах флота, но и для армий маршала Оямы. После потери Цусимы, а с ней и прямой телеграфной связи Мозампо с метрополией телеграммы из Мукдена и Кореи в главную квартиру и обратно шли только по проложенному в самом начале войны кабелю от Сасебо до острова Окто, от которого затем его продлили до Чемульпо и далее до штабов войск в Маньчжурии и Дальнем. А сейчас, когда была оборвана и она, оставалась только кружная телеграфная ветка через Шанхай на Нагасаки. Помимо потери лишних трех-пяти часов времени на прохождение сообщений это еще и в разы увеличивало риск утечки важной секретной информации на пунктах ретрансляции.
Кроме того, в самое ближайшее время следовало ждать очередного скачка ставок страховок на грузы, отправляемые из Европы в Японию. А количество судов, желающих совершить подобное путешествие, наоборот, продолжит сокращаться, несмотря на заоблачный рост цены фрахта. Учитывая, что японского торгового тоннажа уже и так катастрофически не хватало для обеспечения жизненно необходимых перевозок, этот, на первый взгляд, вторичный фактор становился одним из преобладающих, в общем, довольно длинном перечне. Долги Страны восходящего солнца росли гораздо быстрее чем она могла себе это позволить.
Глава 13
Благодаря телеграммам, отправленным «Светланой» из Чифу, сначала во Владивостоке, а затем, по цепочке связи, на Цусиме и на эскадре было достоверно известно, что японские главные силы днем 1 августа находились еще в Корейском заливе. Немного погодя эти сведения подтвердили и немцы из Циндао. Из Желтого моря до Сасебо или Цусима-зунда было немногим более пятисот миль, то есть менее полутора суток хорошего хода.
Исходя из этого, считалось весьма вероятным встретиться с ними или с их передовыми отрядами в Цусимских проливах уже в первой половине дня 3 августа. Поэтому было решено, что сначала всей эскадрой следует довести пароходы с пехотой и трофейные транспорты, буксировавшие тяжело поврежденные корабли, до Озаки.
Входить в минированные воды у стыка половинок Цусимы своими главными силами Рожественский даже не собирался. Изначально предполагалось лишь, пройдя через Западный проход между Кореей и Цусимой с юга на север по безопасным глубинам, проводить десантно-трофейную группу с «инвалидами» до траверза Цусима-зунда, откуда они уже сами доберутся до Озаки. Там же планировалось принять под охрану обратный конвой из разгруженных судов.
В условиях светового дня такая рокировка минимизировала объем необходимых тральных работ и гарантировала максимальную безопасность для всех. Несмотря на близость передовых баз в Мозампо и Фузане, у противника там сейчас просто не было сил, способных атаковать эскадру и охраняемые ей конвои при таких обстоятельствах. Исходя из этих предположений, и продвигались всю ночь своим максимально возможным ходом.
Ближе к утру уже рассматривался вопрос о затоплении «Жемчуга», что позволило бы увеличить эскадренную скорость вдвое. Но начались проблемы сначала на «Апраксине» с «Сенявиным», потом на «Донском». Поскольку они тоже не могли дать больше шести узлов, так и плелись дальше всем скопом, ожидая новых поломок на остальных, так сказать из солидарности. Но флагмех Политовский был настроен оптимистично. В ответ на запрос он доложил, что часа через три ход в двенадцать узлов будет достижим для всех боеспособных кораблей.
К удивлению многих, до рассвета никаких явных агрессивных намерений японцы не выказывали. Только радио всю ночь не действовало. Но постепенное удаление от Сасебо, ослабившее сигнал мешающих станций, все же дало возможность наконец обменяться телеграммами с Озаки и сообщить об успехе акции. А вот вызвать для встречи тральщики и конвой с Цусимы уже не удалось.
Благополучно форсировав пролив Хирадо, Рожественский продолжал движение к южной оконечности Цусимы. Несмотря на все усилия, ускориться никак не получалось. К шести часам утра находились все еще лишь в семнадцати милях к северу от мыса Макизаки самой северной точки острова Укушима. Хотя по всем планам уже должны были приближаться к Цусиме. Понимая, что не успевают, без всяких изысков проложили курс прямо на мыс Коозаки. Столь медленный отход от вражеских берегов изрядно нервировал всех.
Как только снова позволили условия, повторно связались с Озаки. Чтобы компенсировать отставание, всем стоявшим там разгруженным пароходам и «Нахимову» было приказано немедленно выйти в море и, следуя за тральной партией, двигаться к мысу Коозаки прибрежным фарватером. Время уходило, и требовалось как можно скорее начать отрыв от возможного преследования. Исходя из этого, максимальное смещение к югу точки передачи иждивенцев увеличивало нашу фору.
