После обеда они посидели некоторое время в тишине.
Затем Чандра, желая сделать хозяину приятное и отблагодарить его, сказала:
— Ваш слуга — хороший повар.
— Да, он старается, — согласился лорд Фроум. — Кроме того, когда я путешествую, то обычно не обращаю внимания на то, что ем.
Чандра подумала, что ее собеседник скорее всего говорит правду.
Озабоченное выражение на его лице говорило о том, что, поедая стоявшую перед ним пищу, лорд Фроум думает о совершенно других вещах.
В голове у Чандры мелькнула мысль сказать ему, что она умеет очень хорошо готовить, и предложить ему свои услуги в качестве повара, если в этом возникнет необходимость. Ее блюда были бы совершенно непохожи на то, что им только что подавали.
Затем она поняла, что об этом говорить ни в коем случае не следует, во всяком случае, сейчас. Во-первых, это было бы слишком по-женски, а во-вторых, она показала бы этим, что пытается посягнуть на его холостяцкий образ жизни.
Поэтому она продолжала молчать, и только после того как был доеден десерт, лорд Фроум сказал:
— Я хочу поговорить с вами, мисс Уорделл. Давайте выйдем на веранду.
— С огромным удовольствием, — ответила Чандра и вышла из гостиной.
Солнце уже опустилось за горизонт, однако в небе еще стояло золотое свечение, какое бывает перед близким наступлением темноты.
Усевшись в плетеное кресло, Чандра услышала стрекотание сверчков, которое доносилось из зарослей кустарника, окружавших дак-бунгало.
Слушая их, девушка стала осматривать окрестности и увидела пыльную дорогу, которая вела на станцию. За дорогой находилось небольшое возделанное поле, а за ним виднелись песчаная пустошь и скалы.
Этот пейзаж был так знаком и дорог ее сердцу, что у Чандры возникло ощущение, будто она вернулась домой.
Из-за гостиницы доносился чей-то приглушенный говор, плач ребенка и скрип колодезного ворота.
В воздухе стоял запах теплой пыли и камней, впитавших в себя солнечные лучи.
Откуда-то потянуло дымом костра. Чандра почувствовала, как внутри у нее поднимается и растет волна любви ко всему этому. В этот момент появился лорд Фроум. Он подошел и сел рядом.
— Я думал о вашем экстраординарном, если мне позволено так выразиться, поведении. Ведь вы прибыли сюда, не сообщив мне заранее о том, что намеревались сделать, — произнес он с расстановкой. — Я уверен, что вы, мисс Уорделл, понимаете, что поставили меня в исключительно трудное положение.
В его голосе звучала неприкрытая враждебность, и это раздражало Чандру. Она была на грани отчаяния.
С усилием она повернула голову и посмотрела на него.
Всем своим видом ей следовало бы показывать, что внимательно слушает его, хотя в действительности было гораздо приятнее созерцать восхитительный пейзаж и слушать звуки, которые способна издавать лишь индийская природа.
— Моим первым побуждением, — продолжал лорд Фроум, — было немедленно отправить вас домой с письмом к вашему отцу. В нем я собирался написать, что ему ни в коем случае не следовало отпускать вас сюда. К сожалению, мне приходится принимать во внимание и другие обстоятельства.
Он сделал паузу, и Чандре показалось, что она увидела в его глазах выражение, близкое к ненависти. Затем лорд Фроум произнес:
— Я получил разрешение пробыть в Непале очень короткий срок. Этот срок начинается через три дня, когда я планирую добраться до Катманду.
Его губы сжались. Ему не стоило объяснять своей собеседнице, что получению разрешения на въезд в страну предшествовали долгие сложные переговоры. Если бы ему пришлось начать все сначала, то он потерял бы еще два-три месяца, если не больше.
Чандре показалось, что забрезжил слабый луч надежды.
Она забыла, доказывая лорду Фроуму, насколько выгодно взять ее в Непал вместо заболевшего отца, о том, что вопрос о въездной визе в закрытую страну имел очень большое значение.
— Разумеется, я мог бы отсрочить все путешествие на неопределенный срок, — говорил лорд Фроум, — однако я терпеть не могу, когда мне приходится менять свои планы, и вдобавок я уже давно и твердо решил провести эти следующие несколько месяцев в Непале.
— Смею заверить вас, — сказала Чандра голосом, который звучал так же сухо и холодно, — что мой отец глубоко сожалел о том, что не смог сопровождать вас. Даже тот факт, что это путешествие могло оказаться для него смертельным, вряд ли удержал бы его, если бы он был в состоянии встать с постели и отправиться к вам.
— Я и предполагать не мог, что здоровье профессора настолько подорвано, — почти обиженно заявил лорд Фроум.
— Мой отец уже не так молод, как в те годы, когда он организовывал экспедиции в Тибет и Сикким, — сказала Чандра, — и я думаю, что позднее вы сами убедитесь, милорд, что в таких экспедициях стареют очень быстро.
Если она намеревалась испугать лорда Фроума, то ей, похоже, это удалось.
— Вы полагаете, что это правда? — осведомился он.
— Я знаю, что это так, — ответила Чандра. — Мой отец много раз болел малярией и различными видами азиатской лихорадки, жертвами которой становились даже очень сильные люди. Рано или поздно последствия этих болезней сказываются на сердце.
Она поняла, что именно этого лорд Фроум не учел в своих расчетах, однако, говоря о болезнях, подумала, что он выглядит очень молодо, а люди с крепким здоровьем редко думают о хрупкости других.
— В прошлом ваш отец мне очень помог, — нехотя признал лорд Фроум, — и боюсь, что я и в самом деле никогда не задумывался о его возрасте.
— Я думаю, возможно, это потому, — сказала Чандра, — что вы относитесь к нему не как к личности, а просто как к тому, кто оказался вам очень полезен.
Если бы она даже задалась целью шокировать его, и то вряд ли бы лорд Фроум выглядел бы более удивленным.
— Я считаю утверждение в высшей степени несправедливым, — запротестовал он.
Чандра не стала спорить. Она просто слегка наклонила голову, как бы признавая его возражение, но отвечать на него не стала.
— Давайте вернемся к предмету нашего обсуждения, — отрывисто произнес лорд Фроум, — а именно, поедете ли вы со мной в Непал или нет. Я хотел бы убедиться, мисс Уорделл, что вы действительно настолько сведущи в своей области, насколько пытаетесь уверить меня в этом.
— Мой отец полностью удовлетворен тем, что я делаю для него, — ответила Чандра. — Взять хотя бы последнюю рукопись, которую вы ему прислали, «Бхадравадану». Я целиком перевела ее сама, мой отец лишь просмотрел ее и внес кое-какие незначительные поправки.
По тому, как на нее посмотрел лорд Фроум, она заключила, что ее слова вызвали у него сильное сомнение. Однако тот вслух сказал следующее:
