Он выпустил ее и направился к двери. Динка потирала запястье, на котором отчетливо проступали красные пятна и часто-часто дышала, чтобы сдерживаемые слезы не хлынули безудержным потоком.
Она видела, что его теперь не остановят никакие слова, ни извинения, ни оправдания, хотя вина ее все же была двойственна. Выходит, разбей она об его голову бутылку из-под виски, а то и ту другую, початую, то сейчас была бы героем? В памяти всплыли стальной сверлящий взгляд, улыбка, похожая на оскал…
Динка вздохнула, нет, конечно, она прекрасно поняла, что Макс имел в виду. Достаточно было не лезть со знаменем на баррикады и не тыкать ему под нос, какая она такая вся сплошная добродетель. Она должна была хотя бы попытаться… утешить его, что ли. Возможно, стоило бы даже поплакать над кончиной незнакомого ей Немца, в конце концов, с Максимом такое может произойти в любую минуту. От этих мыслей ей и вовсе сделалось дурно.
— Макс, — она через силу позвала его, и он остановился, не оборачиваясь. Динка почувствовала, что все-таки сейчас разревется. — Мне так жаль! Мне правда очень нравилась твоя машина…
— Всем будет лучше, если ты уволишься, Дина, — по-прежнему стоя спиной, ответил Домин и хлопнул дверью.
* * *
За прошедшие две недели Динка видела Домина от силы раза три. Безлошадный, он теперь приезжал то с Тимуром, то с Вороном, в казино не задерживался и на Динку подчеркнуто не смотрел.
Летом желающих улучшить материальное положение владельцев игорных заведений было меньше, посетители подтягивались уже не раньше, чем к двенадцати ночи. Динка дежурила за покерным столом, со скучным видом перелистывая в руках карты, и тут в зал неторопливо — нет, не вошла, вплыла, это точно — девушка, Динка даже шею вытянула, глядя на нее.
Она была не просто красива, она была восхитительна, и Динка понимала, что по сравнению с ней девчонки в смене — а они все без исключения были достаточно миловидны — смотрятся, как бледные невзрачные репродукции по сравнению с шедеврами мировой живописи в дорогих обрамлениях.
Помимо потрясающей красоты в остальном она выглядела так же безупречно. Пастельное облегающее платье ниже колен, светлые волосы гладко зачесаны назад — прямые!!! — волосок к волоску. Большие шоколадные глаза смотрели на мир из-под густых длинных ресниц, и от этого девушка чем-то напомнила Динке олененка Бемби. А еще эльфа.
Она была слишком изящной и хрупкой, и хоть не была лишена манерности, но проделывала все с такой детской непосредственностью, что конечно же это не могло не восхищать. Девушка подошла к покерному столу и обернулась, явно ожидая спутника.
Интересно посмотреть на мужчину, который стал обладателем камня такой изумительной огранки, подумалось Динке, а в следующий миг ей показалось, что на нее рушатся все верхние этажи, находящиеся над «Роялем», потому что вслед за девушкой-эльфом в зал вошел Домин.
— Максим, я хочу поиграть, — немного капризно, но в целом очень мило проговорила девушка. Какой проговорила, проворковала! И голосок у нее был нежный и переливчатый, словно колокольчик.
— Да, Лана, сейчас, я разменяю деньги.
И в каком таком бреду этот скрипучий голос казался ей низким баритоном с сексуальной хрипотцой? Бросал бы уже курить, а то хрипит, как портовый грузчик. Со стороны бара уже спешила Юля, и хоть внутри тихо закипала гремучая смесь ярости и обиды, Динка постаралась выдавить дежурную улыбку и провела ладонью об ладонь.
— Смена крупье, — уж ей за этим столом точно делать нечего.
— Стоять, — раздалось негромкое доминское, — играть будешь ты.
Максим посмотрел на нее выразительно и жестко, как припечатал, — знай свое место, детка! Самое время послать его, и не образно-фигурально, а как ни есть натурально, как положено, смачно и с придыханием. Прямо туда, куда ее соседка с первого этажа самогонщица баба Шура посылает всех местных алкашей, задолжавших ей за прошлые заслуги.
Динке даже интересно стало, он правда ее ударит? Верилось с трудом, а там как знать, хотя лучше бы, конечно, пристрелил, чтоб не мучилась. Потому как смотреть, как он подходит к Лане, а в это время ему кто-то звонит, он говорит по телефону, чуть развернувшись, а та собственническим жестом приобнимает его за ногу, глядя на него снизу вверх, было сродни поджариванию на медленном средневековом костре.
Домин положил руку девушке на плечо возле самой шеи, нежно и трепетно, не ввинтился клещами и не начал швыряться ней, как ветошью по ветру. Даже самому неискушенному идиоту, глядя на эту парочку, стало бы ясно, какого рода отношения их связывают, слишком интимным был этот жест.
Лана продолжала смотреть влажными оленьими глазами на Домина и сильнее прижималась к нему, определенно стараясь просветить окружающих насчет принадлежности ей этого мужчины. Уже бы не стеснялась, чего уж там, расстегнула штаны и держалась бы за эту самую принадлежность, чтобы ни у кого не осталось никаких сомнений. Динка едва удержалась от этого дельного и толкового совета.
— Алексей, что у тебя за бардак с дисциплиной? — Домин уже наговорился и решил для разнообразия поруководить коллективом.
— Дина, работай, — Алексей недовольно зыркнул на нее, Динка сцепила зубы и встала за первый номер.
«Леша-Леша, предатель, ты тоже на их стороне?»
Смотреть на них было совсем невыносимо. Лана, поднимая карты, каждый раз вскидывала свои бездонные глаза на Домина, тот обнимал ее так легко и воздушно, словно она сделана из хрупкого стекла, и стоит чуть придавить, тут же рассыпется. Судя же по тому, как он обращался с Динкой, ее могла разрушить разве что ядерная боеголовка. Выиграв, — а ей сегодня удивительно везло, — Лана радовалась искренне и непосредственно, оборачивалась к Максиму, и тот улыбался ей и осторожно касался губами тщательно уложенных волос или гладкого лба.
И можно было бы их обвинить в фарсе, — уж кто-кто, а Динка лучше всех знает, как умеет играть на публику Макс, — но как бы ей не хотелось придраться, ноющее сердце подсказывало, что он не играет. И глядя на то, как он заводит девушке за ухо тонкую свесившуюся прядь, Динка вспоминала все, что смогла выпытать у Елизаветы.
Они встречались с Максимом, когда им было по семнадцать, он тогда был перспективным, влюбленным по уши молодым человеком из обеспеченной семьи. А когда случилось несчастье, Максим в одночасье лишился всего и стал нищим студентом, и тогда девушка нашла себе другого, более платежеспособного, хоть и немолодого мужчину.
Макс ушел в армию, а когда вернулся, Лана уже обрела себя в известной сфере и достигла там достаточных профессиональных высот. Домин стал тем, кем стал, но за все эти десять лет он так и не забыл ее. Уж Динке разве что столбы возле «Рояля» не рассказали, какие предпочтения имеются у Максима среди местных проституток.
У Елизаветы было на этот счет весьма определенное мнение, она не сомневалась, что Максим таким образом мстит Лане за предательство. Но теперь Динка своими глазами видела, что девушка небезразлична Домину, как бы он ни хорохорился. Десять лет на одной мести не протянешь.
